Отправлено: 12.07.09 22:09. Заголовок: Индийские традиции и обычаи. 2
Здесь мы будем говорить о традициях индийцев, о том что нас так интересует,почему так одеваются,поют,наносят узоры на тело итд. Если интересно давай узнаем почему?
Индуизм является одной из самых необычных религий мира, в которой политеизм (многобожие) достигает невероятных размеров. Неисчислимое количество богов и богинь украшают ниши пантеона.
Три божества - Брахма, Вишну и Шива,- считаются верховными.
Они составляют понятие Тримурти, т.е. тройной образ, объединяющий Брахму-создателя, Вишну-вседержителя и Шиву-разрушителя.
Кроме трех Верховных Божеств, индусы почитают множество других богов, самые известные из которых следующие:
Индра - бог войны, царь полубогов, правитель одного из нижних небес- Амаравати. Считается, что он охраняет Восточную сторону света.
Варуна - всевидящий бог Вед, спустившийся из своего небесного дворца, чтобы стать богом вод. В то же время он является хранителем Западной части Вселенной.
Яма - страж Южной стороны, бог смерти, правящий в Чистилище, где грешники мучаются до следующего рождения.
Кубера - бог драгоценных металлов, камней, минералов и богатства вообще, властелин Северной стороны света. Местом его пребывания считают прекрасный город Алака, неподалеку от горы Кайласа. В его подчинении находятся неисчислимые армии гномов (гухьяка) и горных духов (якша).
Ганеша (Ганапати) - бог с головой слона, второй сын Шивы и Парвати, предводитель ганов (полубожеств, прислужников Шивы). Он является Устранителем Препятствий и покровителем всех, кто изучает различные науки. Самое любимое божество индусов, наиболее часто изображается в танце. Его атрибуты - один поломанный бивень, толстый живот, восседает на крысе.
Хануман - обезьяний бог, сын Ваю (бога ветра), друг и верный слуга Рамы. В его честь обезьяны считаются священными.
Кама - индийский бог любви. Подобно его европейскому собрату, он изображается в виде прекрасного юноши, вооруженного луком и стрелами, с той только разницей, что лук его сделан из сахарного тростника, а стрелами ему служат цветы. В услужении у него состоят апсары (нимфы).
Кроме того, у всех богов и полубогов были жены, которые как правило носили те же имена, что и мужские божества, только с женскими окончаниями - например, Индрани.
Аналогично трем Верховным Божествам, жены Брахмы, Вишну и Шивы являются Верховными среди множества женских божеств индийского пантеона и весьма почитаются индусами:
Сарасвати - жена Бога Брахмы, покровительница искусства, музыки и литературы. Ее изображают в виде молодой красивой светлокожей женщины с виной (индийской лютней) и книгой в руках, сопровождает ее лебедь. По преданию именно Сарасвати изобрела санскрит.
Лакшми - богиня удачи и процветания, жена Бога Вишну. Согласно легенде, она появилась из вод вспахтанного Причинного Океана. Обычно ее изображают в виде цветущей, прекрасной женщины, восседающей или стоящей на лотосе, часто с лотосом в руке. Считается, что будучи женой Вишну, она воплощается в супругу каждой его инкарнации. Таким образом, ей поклоняются как Богине Сите, супруге Рамы (см.ниже); Рукмини, первой царице Кришны, и Радхе, вечной возлюбленной Бога Кришны.
Парвати - жена Бога Шивы в ее благожелательном аспекте, в устрашающем же виде ей поклоняются как Дурге или Кали. Во враждебном аспекте Парвати изображают в виде страшной ведьмы, многорукой и вооруженной различными видами оружия, с оскаленными клыками, кровавым языком и ожерельем из черепов на шее. В то время, пока все множество вселенных находятся в проявленном состоянии, Изначальный Вишну следит за положением дел в каждой из них и периодически воплощается в том или ином месте целиком или частично, дабы навести порядок. В соответствии с наиболее распространенной классификацией на нашей Земле побывали 10 аватар (инкарнаций) Вишну.
1. Рыба (матсья). Когда Земля была залита водами всемирного потопа, Вишну принял обличье рыбы, которая первой предупредила Ману (прародителя человечества, сына Брахмы) о грозящей опасности, а затем на корабле, привязанном к рогу на ее голове, вынесла из потопа Ману, его семью и семь великих мудрецов (риши).
2. Черепаха (курма). Во время потопа были утрачены многие божественные сокровища, в том числе и амброзия (амрита), с помощью которой боги сохраняли вечную молодость. Вишну принял образ исполинской черепахи и погрузился на дно космического океана. Боги поместили ему на спину гору Мандара и обернули вокруг горы божественного змея Васуки. Затем они потянули змея и раскрутили таким образом гору, взбалтывая океан, как обыкновенный индийский молочник сбивает масло. На поверхность вспененного океана всплыли амрита и многие другие сокровища, в том числе богиня Лакшми.
3. Вепрь (вараха). Демон Хираньякша в вновь погрузил Землю в глубины космического океана. Вишну принял образ гигантского вепря, убил демона и водворил Землю на место, подняв ее на своем клыке. 4. Человек-лев (нарасимха). Другой демон, Хираньякашипу, получил в дар от Брахмы волшебную способность становиться неуязвимым. Ни зверь, ни человек, ни бог не могли убить его ни днем, ни ночью. Пользуясь своей безопасностью, он стал преследовать богов и людей и даже своего благочестивого сына Прахладу. Тогда Прахлада обратился за помощью К Вишну. На закате, т.е. не днем и не ночью, бог неожиданно возник из колонны во дворце демона в облике полульва-получеловека и убил Хираньякашипу
5. Карлик (вамана). Демон по имени Бали захватил власть над миром и, совершив ряд аскетических подвигов, достиг сверхъестественного могущества и стал угрожать даже богам. Вишну предстал перед ним в виде карлика и попросил в подарок столько земли, сколько он мог отмерить тремя шагами. Когда подарок был обещан, бог превратился в великана и сделал два шага, которыми покрыл землю, небо и все пространство между ними, но великодушно воздержался от третьего шага, оставив демону преисподнюю.
6. Парашурама ("Рама с топором"). Вишну принял человеческий облик, родившись сыном брахмана Джамадагни. Когда отца брахмана ограбил злой царь Картавирья, Парашурама его убил. Сыновья Картавирьи, в свою очередь убили Джамадагни, после чего разгневанный Парашурама 21 раз подряд истреблял всех мужчин из сословия кшатриев (воинов). Вишну
Обычно Вишну изображают четырехруким человеком с кожей темно-синего цвета, с короной на голове, держащим в руках символические атрибуты: раковину, диск сударшану, жезл и лотос; на шее у него священный драгоценный камень каустубха. Вишну летает верхом на Гаруде – исполинском орле с получеловеческим лицом. Индусы почитают Вишну как «всеобъемлющее божество» в том смысле, что все остальные Боги либо являются его эманациями, либо отражают отдельные его аспекты.
Согласно космогоническому мифу индуизма Вишну является вечным правителем на планетах «духовного неба» – Ваикунтхах (здесь его называют Нараяной). Иногда край духовного неба брахмаджийоти застилает духовное облако. Эта затемненная его часть называется махат-таттвой.
Тогда Господь Нараяна принимает форму Маха-Вишну и ложится на воды Причинного Океана. При этом он пребывает в медитационном сне йога-нидре. В момент выдоха Маха-Вишну из его пор исходит бесчисленное множество вселенных. Они плавают на поверхности Причинного Океана, подобно пузырькам пены. Все эти вселенные существуют только в течение одного выдоха Маха-Вишну.
В каждую из множества вселенных тот же Маха-Вишну снова входит как Гарбходакашайи-Вишну и ложится в Океане Гарбха на змея Шеша, который также является одним из аспектов Нараяны.
Из пупа на животе Гарбходакашайи-Вишну вырастает стебель лотоса, и на этом лотосе рождается Брахма, владыка данной конкретной Вселенной. Брахма создает из своего ума и тела разнообразные формы живых существ, которые предоставляют возможность Индивидуальным Душам (атме) проявиться в материальном мире. Также он создает Солнце, Луну, все планеты «материального неба» и различных полубогов, управляющих этими планетами, т.е. фактически творит свою Вселенную.
Время жизни Вселенной считается равным времени жизни Брахмы и составляет 100 «лет Брахмы», что как раз соответствует продолжительности выдоха Маха-Вишну. Когда же Маха-Вишну делает вдох, все мириады вселенных, каждая со своим собственным Брахмой, возвращаются в непроявленное состояние и ждут нового выдоха Маха-Вишну. Основным космологическим циклом в индуизме считают кальпу – «день Брахмы», который состоит из 14 манвантар, или вторичных циклов, длительностью 306 720 тыс. лет каждый, с большими интервалами между ними. 360 таких дней и ночей составляют «год Брахмы». Каждый «космический день» Брахма создает Вселенную и каждую «космическую ночь» поглощает ее, и пока он спит, вся Вселенная пребывает в его теле в виде чистой потенции. Каждая манвантара содержит 71 махаюгу, а каждая махаюга, в свою очередь, делится на четыре юги (эпохи) – Крита (другое название Сатья), Трэта, Двапара и Кали. Их продолжительность равна соответственно:
Сатья Юга - 1 728 тыс. человеческих лет,
Трэта Юга – 1 296 тыс. лет,
Двапара Юга – 864 тыс. лет и
Кали Юга – 432 тыс. лет.
Каждая Юга являет собой дальнейший упадок религиозности, морали, силы, роста и продолжительности жизни человека и его счастья по сравнению с предыдущими. Считается, что в настоящее время мы находимся в эпохе Кали-юги, начавшейся около 5 000 лет назад.
Таким образом, можно подсчитать полное время жизни отдельной Вселенной, оно будет равно 311 040 000 млн. человеческих лет
7. Рама, царевич Айодхьи, герой эпической драмы "Рамаяна". Вишну воплотился в его образе, чтобы спасти мир от притеснений демона Раваны. Раму обычно изображают как темнокожего человека, часто - вооруженного луком и стрелами. Его сопровождают любящая супруга Сита - воплощение женской верности, три его преданных брата - Лакшмана, Бхарата и Шатругхна,- и Хануман, царь обезьян, верный друг и соратник. Раме почитают как воплощение идеального мужа, полководца и монарха.
8. Кришна, самое значительное из воплощений Вишну.
К историям из жизни этого божества чаще других обращаются в танце. Больше всего любят изображать либо его детские шалости, как, например, похищение масла у Яшоды (его приемной матери), либо любовные похождения с гопи (пастушками), самой любимой из которых была красавица Радха.
Подробное жизнеописание бога Кришны содержится в известнейшем эпическом произведении - "Махабхарате".
Краткая же история его такова: Кришна родился в Матхуре, в племени ядавов. Его отцом был Васудэва, матерью - Дэваки, двоюродная сестра правившего в то время царя Кансы. Существовало пророчество, что Канса погибнет от руки восьмого сына Дэваки, поэтому он вознамерился уничтожить всех ее детей. Но Кришна и его старший брат Баларама спаслись от избиения; их усыновили и воспитали пастух Нанда и его жена Яшода из Вриндавана. Канса, узнав, что братья избежали уготованной для них гибели, предпринял множество попыток уничтожить детей. Но Кришна, будучи воплощением Бога, совершил множество чудес и подвигов: он убивал демонов, подосланных Кансой, укрывал жителей Вриндавана от бури, подняв на мизинце гору Говардхана над их головами и т.д. В свободное о совершения подвигов время он пас коров, играл на флейте для гопи и предавался своим детским шалостям.
Когда же он вырос и распростился со своей идиллической пастушеской жизнью, то отправился в Матхуру на борьбу со своим злокозненным двоюродным дядей. Он убил Кансу и стал правителем царства Матхура, но, теснимый, с одной стороны тестем Кансы , правителем Магадхи, а с другой - безымянным царем яванов северо-запада, покинул царство и основал новую столицу в Двараке в Саураштре. Здесь он женился на Рукмини и сделал ее главной из своих жен, которых у него было 16 108 и котрые родили ему 180 тыс. сыновей. В главном сказании "Махабхараты" на протяжении всей истории борьбы царских родов он предстает как неизменный друг и советник пятерых братьев Пандавов, и перед битвой на Курукшетре, являющейся кульминацией эпоса "Махабхараты", он, обращаясь к Арджуне, одному из братьев, произносит свою великую проповедь, изложенную в "Бхагавадгите". 9. Будда, последнее воплощение Вишну в прошлом. Согласно "Гитаговинде" великого поэта Джаядэвы, Вишну воплотился в образе Будды из сострадания к животным, чтобы положить конец кровавым жертвоприношениям.
10. Калки - будущее воплощение. Индусы верят, что в конце нашей мрачной эпохи Вишну явится в образе человека верхом на белом коне, с пылающим мечом в руке. Он осудит грешников, вознаградит добродетельных и возродит Сатья-югу ("золотой век").
Шива
В представлении индусов все классические искусства неразрывно связаны с божественностью. Они верят, что Шива есть источник танца -Натараджа. Он танцует и разрушает Вселенную, когда приходит положенное время. Но Шива также и великий аскет. На горе Кайласа в Гималаях он сидит погруженный в медитацию. Существует даже легенда, согласно которой Парвати пришлось последовать примеру Шивы и стать отшельницей, для того, чтобы он обратил на нее внимание и женился.
В аспекте Натараджи Шиву обычно изображают четырехруким. В верхней левой руке он держит Дамару - маленький барабанчик, который использует танцуя Тандаву. От Дамару исходят вибрации жизненной силы, которая закладывает первый шаг в Эволюции Вселенной, кроме того с барабанчиком отождествляется рождение первозданного звука "ОМ". Другая левая рука, опущенная по направлению к пальцам поднятой ноги, олицетворяет освобождение и избавление.
Верхняя правая рука держит либо блюдо с огнем, либо трезубец - символы очищения и разрушения, а нижняя, с вытянутыми пальцами и омкарой на ладони, символизирует защиту.
Стопа правой ноги, попирающая карлика, разрушает путы, которые охватывают душу и уводят ее в мир невежества и иллюзии, а поднятая левая нога является символом освобождения от Самсары (т.е. цепи перерождений).
Существует изображение Шивы с распущенными летящими волосами, украшенными звездами - это образец Ритма в космосе. Два глаза Шивы суть Солнце и Луна, а "третий" глаз - символ его высшей мудрости и проницательности. Все три глаза вместе олицетворяют Прошлое, Настоящее и Будущее.
Иногда Шиву изображают в виде Ардханаришвара, когда одна половина его фигуры имеет мужской облик, а другая - женский. Это символ единения бога со своей шакти (внутренней энергией).
Река Ганга, струящаяся с его головы, подтверждает его бессмертность, и, наконец, танец Шивы на поверженном карлике символизирует полную победу над злом во всем мире.
Вообще танец Шивы известен как Тандава и занимает одно из основных мест в индийской мифологии. Верят, что Шива исполнил 108 видов Тандавы, хотя в литературе детально описаны лишь 64.
Основные семь типов Тандавы называются соответственно: Калика, Гаури, Сандхья, Самхара, Трипура, Урдхава и Ананда.
Самый знаменательный танец Ананда-Тандаву Шива исполнил в местечке Тиллаи (совр. Читамбарам, в 150 милях от Мадраса).
История этого такова. Шива узнал, что в лесу возле Тиллаи обосновались несколько тысяч еретиков. Решив расправиться с ними, он отправился туда в сопровождении Вишну, который принял облик прекрасной женщины (для отвода глаз). Но риши (мудрецы), почуяв опасность, немедленно приготовились к защите. Они зажгли жертвенные костры и стали читать магические заклинания, результатом которых явились тигр, змей и карлик.
Шива нейтрализовал тигра и змея, надев их как украшения, а на карлике стал танцевать. Еретики осознали тщетность своих усилий, и, когда Шива открыл свой третий глаз, они все как один распростерлись перед ним. Среди тех, кто видел танцующего Шиву, был Ади Шеша - тысячеголовый змей, на котором возлежит Вишну. Он был настолько зачарован увиденным, что обратился к Шиве с мольбой дать ему возможность полюбоваться танцем вновь. На что Шива велел ему оставаться в Тиллаи до следующего его приезда. Трансформировав себя в получеловека-полузмея, Ади Шеша оставался в Тиллаи много тысяч лет и был известен там под именем Патанджали.
Второй визит Шивы в Тиллаи произошел при таких обстоятельствах.
В то время в городе находились два святых места: одно было местом поклонения Шиве, а второе - Кали. Когда Шива решил отправиться в Тиллаи, чтобы обрадовать своих преданных, Кали воспротивилась и отказалась его пропустить. Шива оказался в затруднительном положении. Чтобы разрешить эту проблему он предложил Кали соревнование в танце, по правилам которого побежденный должен будет навсегда покинуть святое место и город.
В присутствии многих своих последователей и полубогов Шива исполнил множество танцев, но Кали была очень точна в имитации и не уступала ему. Противостояние продолжалось долго. Шива чувствовал себя все более и более раздраженным. В настойчивости одержать победу он пошел на хитрость: подняв правую ногу до уровня головы, стал танцевать в этой позе. Возможно, Кали смогла бы ответить сопернику достойным образом, но женская интуиция подсказала ей, что она должна уступить. Покинув место состязаний, Кали навсегда оставила город и поселилась в его окрестностях. Этот танец Шивы известен как Урдхава.
Два божественных танца в Тиллаи стали очень важным событием для его поклонников. И в результате их веры и уважения к Шиве как к Высшему Танцору они воздвигли прекрасную статую Натараджи в храме в Читамбараме.
Махадэ́ви — Богиня Мать. Дэ́ви управляет каждым аспектом жизни, и поэтому часто ей поклоняются как группам богинь, таким как Сапта-матрикас (Семь Матерей) или Нав Дурга (Девять Дург), и все же все они являются воплощениями Великой Богини, Махадэ́ви.
В Дурге Чалисе, книге гимнов, посвященных Дурге, к ней обращаются в лице всех женских божеств — Амбы, Шакти, Аннапурны, Гаури, Сара́свати, являющихся по сути ее проявлениями.
Сара́свати — Богиня Знания, творчества и исполнительского искусства. Она — видья, знание, богиня красноречия и мудрости, к ней часто обращаются как к Музе поэты и писатели.
Другие проявления/имена Сара́свати: Вак, Сатрупа, Савитри́, Сати.
Она открыла путь из Ночи к Свету... Шри Ауробиндо «Савитри»
САВИТРИ́ (др.-инд. Sâvitrî, «солнечная»), в древнеиндийской мифологии: 1) персонификация священного ведийского метра гаятри, дочь бога Сурьи, которую он отдал в жёны Брахме; 2) героиня одной из вставных легенд «Махабхараты», дочь царя мадров Ашвапа́ти. С. избрала себе в супруги Сатья́вана, сына слепого царя Дыома́тсены, лишившегося своего трона, хотя мудрец Народа предупредил её, что Сатья́вану осталось жить только один год. Когда настал предсказанный день смерти Сатья́вана, С. последовала за мужем в лес, где он рубил дрова, и С. умер у неё на коленях. В тот же момент С. увидела бога смерти Яму; он извлёк из тела Сатьявана душу и понёс её на юг, в обитель мёртвых. С. пошла вслед за Ямой, не отставая от него ни на шаг; тронутый её преданностью мужу. Яма задал ей несколько вопросов. Она отвечала на них столь мудро и благочестиво, что в награду Яма сначала подарил её свёкру зрение и царство, затем обещал, что у неё родится сто сыновей, и, наконец, вернул Сатьявану жизнь (Мбх. III 273-283). В индийской традиции С. почитается образцом верной и мудрой жены. Согласно видению Шри Ауробиндо, Сатьяван олицетворяет воплощённую душу человечества; Савитри — это воплощение Великой Матери, низошедшей на землю, чтобы избавить эту душу от мрака страданий и смерти.
Авторская ремарка Шри Ауробиндо к «Савитри́»
Сказание о Сатьяване и Савитри излагается в Махабхарате как история супружеской любви, побеждающей смерть. Но эта легенда, как показали многие черты человеческого повествования, является одним из множества символических мифов ведийского цикла.
Сатьяван это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения; Савитри́ — Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения [мира]; Ашвапати, Повелитель Коня, ее человеческий отец, является Повелителем Тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам [бытия]; Дьюматсена, Повелитель Светозарных Воинств (Сил), отец Сатьявана, это Божественный Разум, который здесь стал слепым, утратив свое небесное царство видения и в результате этой потери — и свое царство величия и славы.
Тем не менее, все это — не просто аллегория, а персонажи сказания — не просто некие качества, представленные в личностном виде, но воплощения или эманации живых сознательных Сил, с которыми мы можем вступить в конкретное соприкосновение, и они воплощаются в человеческих телах, чтобы помочь человеку и показать ему путь из его смертного состояния к божественному сознанию и бессмертной жизни.
ВАК (Санскр.) Назвать Вак просто "речью" будет неполным определением. Вак есть мистическое олицетворение речи, и женский Логос, будучи едина с Брамой, создавшим ее из половины своего тела, которое он разделил на две части; она также едина с Вирадж (называемым "женским" Вирадж), который был создан в ней Брамой. В одном смысле Вак есть "речь", с помощью которой человеку было преподано знание; в другом - "мистическая, сокровенная речь", которая нисходит на первых Риши, и входит в них, как "языки пламени", по преданию, "вошли в апостолов". Ибо ее называют "женским творцом", "матерью Вед", и т.д., и т.д. Эзотерически она есть субъективная Творящая Сила, которая, эманируя из Творящего Божества (субъективной Вселенной, ее "отсутствия", или мыслеосновы), становится проявленным "миром речи", т.е. конкретным выражением мыслеосновы, отсюда - "Слово" или Логос. Вак есть "мужской и женский" Адам первой главы "Бытия", и потому мудрецы называют ее "Вак-Вирадж". (См. "Атхарва Веда".) Она есть также "небесная Сарасвати, созданная с небес", "голос, извлеченный из немого Брама" ("Махабхарата"); богиня мудрости и красноречия. Ее называют Шата-рупа, богиня ста форм.
САРА́СВАТИ (Санскр.) То же, что Вак, супруга и дочь Брамы, сотворенная из одной из половин его тела. Она богиня речи и сокровенного или эзотерического знания и мудрости. Также называется Шри.
(Е.П.Блаватская. Теософский словарь. М.: Сфера РТО, 1994, 640с.)
САВИТРИ
(Мифы Древней Индии. СПб.: «Респекс», 1997, 592с.)
Жил на свете царь мадров; это был благочестивый царь, который заботился о процветании своих подданных и всех живых существ на земле, и звали того царя Ашвапа́ти. Милостивый и правдоречивый, подчинивший себе свои чувства, был царь бездетным, и, по мере того как он старел, отчаянье овладевало им. Восемнадцать лет Ашвапа́ти терпел суровые лишения, совершил сто тысяч жертвоприношении, вознося хвалу богине Савитри́ и моля только об одном — дать ему потомство.
Когда истек восемнадцатый год, Савитри была удовлетворена. Она явилась царю во всем своем блеске и сказала:
— О Ашвапа́ти, царь мадров, я довольна твоей твердо-стью в обете и искренней преданностью мне. Выбирай себе дар, какой пожелаешь.
— Пусть у меня будет, о богиня, множество сыновей, которые продолжат мой род.
Через некоторое время супруга царя родила лотосоокую дочь, которую в честь богини назвали Савитри́. Девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, и царь ожидал, что молодые люди будут наперебой добиваться ее благосклонности, но никто не сватал девушку, страшась ее красоты. "Это, верно, явилась небесная дева", — говорили люди, глядя на царевну. Царю было и горько, и лестно слышать такие слова. Достоинства Савитри мешали ее же счастью. Царь решил, что дочь сама должна выбрать себе мужа. Ашвапати послал за ней и сообщил о своем решении:
— Ты отправишься странствовать по свету, о дочь моя, и выберешь себе мужа по душе. Я заранее одобряю твой выбор, но муж должен нравиться тебе не меньше, чем ты — мне.
— Но как я смогу узнать?
— Когда придет время — сможешь! Затем Ашвапати призвал своих советников и повелел им сопровождать девушку.
— Следуйте за ней, куда она ни направится, но не навязывайте ей свое мнение.
Савитри поспешила выполнить волю отца и, окруженная старцами-советниками, тотчас же отправилась в путь. Она странствовала, пересекая леса один за другим, побывала во всех концах Земли и, наконец, вернулась домой. Как раз в этот день наведался к царю мадров божественный мудрец и вечный скиталец На́рада, и они сидели, занятые беседой. Увидев отца рядом с На́радой, Савитри склонила голову к стопам обоих. Нарада спросил у Ашвапати:
— Куда ходила твоя дочь, о царь? Почему ты до сих пор не подыскал ей мужа?
— Она сама ходила искать мужа, а теперь возвратилась. Давай же послушаем, о мудрец, кого она избрала для себя. По знаку отца Савитри подошла поближе.
— Я нашла того, кто будет моим мужем. Но нашла его не во дворце, а в скромном жилище в глубине леса. Это — сын царя шальвов (племена, обитавшие на территории современного Раджастхана), Дьюма́тсены. С царем случилось несчастье, он ослеп. Его недруг, воспользовавшись несчастьем, отнял у ослепшего царя царство, и тот, вместе с супругой и сыном, бежал в лес. Укрывшись в лесной чаще, царь предался подвижничеству. Сын его родился в городе, но вырос в лесу, среди отшельников. Сама судьба привела меня к нему. Зовут его Сатья́ван. Я избрала его сердцем, он достоин быть моим мужем.
— Твоя дочь сделала верный выбор, — заметил На́рада, — Сатья́ван смиренен и благороден, мудр и могуч.
— Отважен ли Сатьяван́? Милостив ли к брахманам? Красив ли? — спросил Ашвапати.
— Он отважен, как великий Индра. милостив к брахманам, прекрасен собой, словно месяц. Но... позволь мне быть откровенным. Земное существование Сатьявана продлится только год. Ровно через год, считая с сего дня, он умрет.
Ашвапати вздрогнул от недоброго предчувствия.
— Ступай, Савитри! Выбери себе другого мужа, прекрасная.
Но Савитри набралась решимости и сказала:
Лишь раз выпадает жребий счастливый,
Лишь раз выходит девушка замуж,
Лишь раз отец обещает: "Я выдам ", —
Эти три вещи лишь раз происходят.
— Прости мое непослушание, о отец, жребий бывает брошен только один раз. Мне безразлично, какая ему отпущена жизнь — долгая или короткая, наделен он достоинствами или нет: я избрала его себе в супруги, и другого искать не буду. Полюбить кого-нибудь или выйти замуж — все равно, что родиться или умереть. Это случается один раз в жизни; такие события не повторяются, и их нельзя изменять по своему усмотрению. Сатья́ван будет моим мужем. Мое решение непоколебимо.
Нараде понравились слова Савитри:
— Тверда духом твоя дочь, о лучший из мужей! Ничто не может заставить ее отступиться от своего решения. Ни в одном человеке нет таких добродетелей, как в Сатьяване. Помоги же, о царь, им соединиться!
С этими словами Нарада покинул их, а Ашвапати погрузился в свадебные хлопоты. Он собрал все необходимое для свадьбы дочери, созвал жрецов-заклинателей и родовых жрецов и в день благоприятного положения созвездий отправился с дочерью к обители слепого царя.
— С чем ты пожаловал? — спросил Дыома́тсена у Ашвапа́ти, и тот поведал, что хочет отдать свою дочь в жены сыну царя.
— Изгнанные из царства, мы спасаемся жизнью в лесу, — услышал он в ответ. — Пристала ли такая жизнь твоей дочери?
Но Ашвапати прервал слепца:
— Дочь моя — так же, как я — знает, что счастье и горе преходящи. Я пришел к тебе с твердым решением. Ты не должен лишать меня надежды. Прими мою дочь, пусть она будет супругой Сатьявану, а тебе — невесткой.
— Я давно мечтал породниться с тобою. Но у меня отнято царство, и потому я колебался. Так пусть же исполнится мое желание. Да благословят небеса их союз!
После этого оба царя созвали всех живущих в обители жрецов и совершили свадебный обряд. Став женой отшельника, Савитри сняла все украшения и надела грубое платье, сплетенное из лесных трав. Благодаря своей услужливости и доброте Савитри нашла путь к сердцу каждого, была всегда сдержанна в речах, весела и услужлива. Но спала или бодрствовала, и днем, и ночью она терзалась мыслью о том, что ей сказал Нарада.
Шло время, и Сатьяван приближался к своему последнему часу. Савитри непрерывно отсчитывала день за днем. За четыре дня до назначенного срока она приняла обет: неподвижно стоять три дня и три ночи. Пораженный суровостью обета, свекр пришел ее уговаривать:
— Непосильную тяжесть взвалила ты на плечи свои, о царская дочь. Трудно простоять трое суток подряд.
— Не печальтесь, мой отец. Я полна решимости и выполню этот обет.
— Я не смею тебя отговаривать. Пусть боги исполнят твою просьбу, в чем бы она ни состояла.
Сказав так, Дьюматсена оставил Савитри, а она застыла в неподвижности, спокойная и непоколебимая, как скала.
И вот настал четвертый, роковой день. Едва взошло солнце, Савитри помолилась и совершила жертвоприношение огню. Затем она приветствовала всех старейшин и, смиренно сложив ладони, приняла их благословение.
— Ты окончила свой тяжкий труд, теперь съешь что-нибудь, — попросили ее свекр со свекровью.
— Я буду есть только после захода солнца, — ответила Савитри, и тут увидела, что Сатьяван положил на плечо топор и собирается идти в лес. В ту же секунду Савитри остановила супруга:
— Я пойду с тобой.
— Зачем? — удивился Сатьяван. — Путь туда труден, а ты устала и ослабела после поста и обета.
— Я совсем не устала и не ослабела, — возразила Савитри. — Я непременно хочу пойти с тобой. Ты не должен отказывать мне.
— Хорошо, — согласился Сатьяван. — Но прежде спроси разрешения у моих родителей.
Савитри подошла к его родителям и попросила:
— Разрешите мне пойти в лес вместе с мужем. Уже год, как я не покидала обители. Я хочу посмотреть на цветущий лес.
— Савитри никогда ни о чем не просила, — сказал Дьюматсена. — Пусть сбудется ее желание. Присматривай в пути за Сатьяваном, дочь моя.
Простившись, Савитри с супругом отправились в лес. Савитри любовалась яркими красками деревьев, наслаждалась пением птиц, но сердце ее разрывалось в ожидании часа, когда Сатьявану суждено умереть.
Сатьяван с помощью жены собрал плоды и стал заго-тавливать дрова, но лишь только начал он рубить деревья, тело у него покрылось испариной, и от напряжения закружилась голова. Он выронил топор, подошел к своей любимой супруге и чуть слышно прошептал:
— Мне кажется, я нездоров. Мне хотелось бы отдохнуть, я не в силах больше стоять.
Савитри обняла мужа, помогла ему лечь и положила его голову к себе на колени. Она поняла, что настал тот час, о котором говорил Нарада. И вдруг она увидела незнакомца, одетого в желтое: глаза его были красны, а рот черен; в руках он держал аркан. Стоя около Сатьявана, незнакомец неотрывно разглядывал его. Савитри осторожно опустила голову мужа на землю, встала, поздоровалась с незнакомцем и печально сказала:
— Ты не похож на обычного человека, я знаю, ты — бог. Скажи мне, кто ты, и что собираешься делать.
— Ты, о Савитри, верна своему супругу и прошла через покаяние. Поэтому я отвечу тебе. Я — Яма. Я пришел сюда потому, что земное существование твоего мужа окончено. С помощью этой петли я извлеку из его тела жизнь и уведу.
— Как случилось, о могучий царь усопших, что ты пришел за ним сам? — спросила Савитри. — Ведь обычно ты посылаешь для выполнения этой работы кого-нибудь другого.
— Сатьяван — очень достойный человек. За таким я не могу послать своих слуг.
После этого Яма извлек из Сатьявана его душу, связал неподвижное, бездыханное тело, которое утратило свою красоту, и отправился на юг. Савитри в горе последовала за ним.
Яма понял, что так просто она не оставит его, остановился на мгновение и сказал:
— Ступай, Савитри, и соверши погребальный обряд. Ты больше ничем не связана со своим супругом.
— Ведут ли куда-нибудь моего мужа или он идет сам, — ответила Савитри, — я должна следовать за ним. Меня учили, что согласная жизнь супругов — это высшая форма существования. Я не знаю никакой другой жизни. Семья — самая высокая цель, которую я могу достигнуть, и я пойду туда, куда пойдет мой любимый супруг.
— Возвращайся! Мне по душе твоя речь. Выбирай себе дар. Я дам тебе все, кроме жизни этого человека.
— Пусть благодаря твоей милости к моему свекру вернутся зрение и силы, — тутже сказала Савитри.
— Я исполню все, о чем ты просишь. А теперь возвращайся. Я вижу, ты устала. Да будет нетруден твой путь.
— Как могу я устать, когда рядом — мой супруг? Пребывая в обществе праведника, человек достигает спасения; каждому следует окружать себя достойными людьми.
Эти слова тоже понравились Яме.
— Ты снова заслужила награду, о прекрасная. Проси все, только не жизнь этого человека.
— Пусть мой свекр вновь обретет царство, которого он лишился много лет тому назад.
— Я исполню твое желание. А теперь возвращайся.
— Ты держишь в своей власти всех живущих, кого наметишь — того и уведешь. Послушай, что я скажу тебе, о Яма. Жить праведно — это значит не причинять зла ни единому существу ни мыслью, ни словом, ни делом; кроме того, творить добро и давать, ничего не требуя взамен. Люди добры насколько возможно, но лишь праведники милосердны даже к своим недругам.
Яме снова понравилось, что сказала Савитри:
— Твои слова — как вода для томимого жаждой. Проси себе дар, о достойная, но только не жизнь для Сатьявана.
— Мой отец горюет, что у него нет сыновей. Подари ему сто сыновей. Пусть они продолжат его род.
— Да будет у твоего отца сто блистательных сыновей, продолжателей рода, — сказал Яма. — А теперь возвращайся, ты прошла уже долгий путь.
— Никакой путь для меня не долог, когда иду я за своим супругом. Выслушай же меня, пока мы идем. Ты — сын бога солнца. Твои подданные живут в царстве справедливости — полной справедливости, не вызывающей и тени сомнения. Люди так не верят самим себе, как верят праведникам, поэтому каждый особенно стремится к признанию благочестивых.
Яма был тронут:
— Таких речей я ни от кого не слышал. Я доволен то-бой. Можешь четвертый раз просить что-нибудь в награду, только не жизнь этого человека.
— Сделай так, чтобы я родила сто сыновей. Таков четвертый дар, который я прошу у тебя.
— Будет у тебя сто отважных и могучих сыновей. А те-перь возвращайся, о царская дочь, ты уже много прошла.
— Общение праведников с праведниками не бывает бесплодным. Праведники истиной заставляют двигаться Солнце, подвижничеством праведников держится Земля.
Яма был поражен ее мудростью.
— По мере того как ты говоришь, растет мое располо-жение к тебе. Выбирай себе бесценный дар, о чистейшая.
— Чистота моя нерушима. Ты сам дал в дар мне сто сыновей, а забираешь мужа. К чему мне жизнь без супруга? Пусть будет жив Сатьяван! Только тогда станут правдой твои слова.
— Да будет так, — согласился Яма.
Он развязал петлю и освободил жизнь Сатьявана. Мо-гучий Царь правосудия благословил Савитри и повелел ей возвращаться, а сам удалился в свои чертоги. Впервые с тех пор, как стал Яма богом смерти, он возвратил отнятую жизнь.
Вновь обретя супруга, Савитри поспешила к месту, где
лежало тело Сатьявана. Она осторожно обняла его, положила голову к себе на колени и вдохнула в него жизнь. Сатьяван пришел в себя и словно после долгой разлуки стал с любовью вглядываться в Савитри.
— Как долго я спал! Почему ты не разбудила меня? Мне казалось, что меня тащил черный человек. Я действительно все время был здесь?
— Ты отдохнул и выспался, — ответила Савитри. — Если можешь — вставай. Ночь уже опустилась, твои родители будут беспокоиться.
Прекрасная Савитри поднялась и, обхватив руками своего супруга, помогла ему встать.
— Я чувствую себя совсем здоровым, — сказал Сатьяван. — Силы вернулись ко мне. Пошли, я хочу видеть своих родителей.
И супруги поспешили к обители. Когда они появились около обители, то увидели брахманов, которые пытались утешить престарелых супругов, встревоженных столь долгим отсутствием сына и невестки.
Отшельники обступили Савитри и Сатьявана и стали расспрашивать:
— Где вы так долго пропадали?
— Мы были очень далеко, и счастливы, что вернулись, — ответила Савитри.
А потом Савитри поведала, как была спасена жизнь Сатьявана, и каким путем страшное горе обернулось радостью.
Яма исполнил свои обещания. К Дьюматсене вернулось зрение, и вскоре он вновь обрел утраченное царство. У Ашвапати родились сто сыновей, сто сыновей родила и Савитри. Сатьявану было даровано жить четыреста лет.
по книге Анджулы Беди. «Боги и богини Индии». М.: МК-Периодика, 2001, 128с.
Богиня-мать
Она форма всего сознательного. Источник, знание, понимание реальности, двигатель интеллекта. Деви Бхагвата Пурана
Шакти — энергия вселенной, сила космического мира, включающего в себя трилоки (мира). Могущественный бог Шива поет ей хвалу, и она наполняет собой мысли Брахмы и Вишну. Она считается созидательным аспектом Божественного, силой, осуществляющей созидание. Она активная женская сущность, Пракрити, и в союзе с душой Вселенной, Пурушей, олицетворяется в одной из форм спутницы Шивы — Па́рвати, Са́ти, У́мы, Ка́ли, Ду́рги, Ча́́нди, Га́́ури, Аннапурны.
Даже у Шивы, всегда защищающего ее супруга, от страха перехватило дыхание, когда Сати открылась ему в новых формах. Она хотела вернуться в дом своего отца, но Шива, опасаясь за нее, запретил ей ехать. Сати заявила, что она является Матерью-Созидательницей, и даже Шива не имеет никаких прав на нее. И к удивлению Шивы, она предстала перед ним сначала как Канья, нежная, затем как Шитала, богиня болезней, Гаури, мать земли, и грозная Кали или Дурга, убийца демонов, и тогда он осознал ее силу и преклонился перед ее желаниями.
Шива сам признает, что без Шакти он неспособен созидать или разрушать, и что один, без нее, он неподвижен как труп.
Шакти — это всемогущий образ Матери-богини, Деви. и поклонение ей составляет очень важную часть индийской истории.
Во всех древних цивилизациях существовали образы матерей-богинь, воплощавших идею силы и могущества. В Индии поклонение Матери-богине появилось впервые в V - VI вв. до н.э., еще до цивилизации Долины Инда, сохранились и восстановлены ее изображения из Мехрангарха, сейчас находящегося в Белуджистане. Эти фигуры были выполнены вручную, в основном из глины и, очевидно, устанавливались во всех домах для изгнания зла и болезней. Изображение дающей жизнь Матери всегда было связано с удачей и процветанием, и так как выживание зависело от щедрости Природы и ее основных сил. Земля считалась Матерью — Дхарти Mama (Мать Земля).
Земля стала ее телом, а горы, реки и долины представляли ее физические формы. Растительность была ее украшением и, когда она злилась на своих детей, Мать лишала их своих даров, высушивая реки и вызывая голод на земле. Для того, чтобы ублажить ее капризную натуру, ее нужно было веселить и успокаивать, а значит, нужно было боготворить и восхвалять все ее проявления.
Внутри огромной груди Дхарти Маты существовали ее другие инкарнации, речные богини Ганга, Джамуна, Сараевати, все они получали свою энергию от Верховной Богини Махадеви, она включала в себя всех местных деви и других богинь обширного индийского пантеона. Так, Парвати была дочерью Гор, Сита — Земли, а Лакшми — дочерью Океана.
Плодородие и жизнь ассоциировались с Матерью, поэтому все силы созидания и сельскохозяйственные божества естественно должны были восприниматься как женские. Поскольку сбор зерна, основное занятие дравидов-земледельцев, было в основном женским, женские божества пользовались особой популярностью. И Мать особенно благоволила к женщинам, прислушиваясь к их молитвам и просьбам о благополучии их мужей и детей. Идея Божественного Духа в образе Матери была основополагающей и понятной для самых простых умов. Люди могли порадовать ее простыми подношениями и молитвами. К ней можно было обратиться по поводу специфических женских болезней или бесплодия. Ее можно было просить в молитве о хорошем женихе и поститься в специальные дни, прося даровать долгую жизнь и хорошее здоровье мужьям.
Приход ариев, почитавших силу и мужество, принес с собой религию брахманизма. Индра, Агни, Брахма, Вишну, Шива были богами, которые управляли миром. Они были классическими ариями, служившими образцами для расы завоевателей. И все же, как ни пытались жрецы новой религии, они не могли оттеснить ранние верования в Мать Богиню на задний план. Не желая терять свое влияние на большую часть населения, они мудро решили включить культ Деви в основы брахманистской веры. Они использовали преимущество брачного союза богов с всесильной Деви, подчинив таким образом женское естество мужскому.
В результате все боги получили жен, которые считались воплощениями Махадеви. Но для масс Мать-богиня оставалась Защитницей и дарительницей благодати. Женские божества отражали активную, производительную сущность, в то время как мужские боги казались пассивными и нереальными. Их идеальность и безупречность отдалили их от жизни и сделали слишком неземными, чтобы связывать и соотносить их с повседневным существованием. Деви была досягаема и доступна и могла донести просьбы простых смертных до богов — так, Парвати умоляет своего мужа прекратить медитацию и обратить внимание на молитвы своих почитателей. Деви можно поклоняться во всех ее формах — свирепой, как Дурга и Кали, или нежной и любящей, как Сита и Парвати.
Поскольку творение было первым деянием Верховного Существа, мужской и женский аспекты появились вместе как линга и йони, что наблюдается в культе Шивы. Это есть воплощение единства души Вселенной, Пуруши, с первоначальной сущностью, Пракрити, представляющей природу.
Пракрита— это космическая энергия, преобразующая Природу, в то время как Пуруша— это священный и неизменный Дух. Сама Пракрити или Шакти, когда она одна, изображается свирепой, высасывающей из богов энергию, чтобы защитить поклоняющихся ей, но когда она вместе со своими партнерами, ее представляют как миролюбивую, нежную и дружелюбную. Образ Матери-богини парадоксален — она мягкая и свирепая, прекрасная и безобразная, чувственная и невинная.
Деви управляет каждым аспектом жизни, и поэтому часто ей поклоняются как группам богинь, таким как Сапта-матрикас (Семь Матерей) или Нав Дурга (Девять Дург), и все же все они являются воплощениями Великой Богини, Махадеви.
Семь Матерей Богинь были созданы для того, чтобы сокрушить демона Андхакасуру, который, помимо других злых дел, однажды попытался украсть Парвати, жену Шивы. Попытка Шивы убить Андхакасуру привела только к тому, что несколько демонов родились из каждой капли его крови, коснувшейся земли. Шива создал Йогешвари, которая не дала крови упасть на землю. Семь богов — Брахма, Вишну, Махешвара (Шива), Каумара (воплощение Вишну), Вараха, Индра и Яма (Смерть) — создали своих собственных Шакти и послали их на помощь Йогешвари; так демон был уничтожен.
Эти богини были женскими формами богов, они были наделены всей связанной с ними символикой и такими же именами — Брахмани, Вайшнави, Махешвари, Каумари, Варахини, Индрани и Чаумунда.
Возможно, Брахма, Вишну и Шива в целом несколько уменьшили могущество Деви, главенствуя над ней в качестве мужей, но два наиболее сильных воплощения Матери-Богини — Дурга и Кали — до сих пор почитаются самостоятельно и по праву образуют свои собственные культы. В этих воплощениях богини не являются второстепенными и зависимыми по отношению к богам, и им самим поклоняются как высшим проявлениям божественного. Поклонение Шакти распространено среди тантрийских сект, в ритуалах которых обычно акцентируется внимание на суровости и жесткости женских божеств.
Каким бы именем ее ни называли, и независимо от ее персонификации, Деви является источником всего сущего. Универсальным Творцом, "формой Бесконечности". Сочетая в себе и силу, и нежность, она стоит у самого сердца мироздания и реальности. Она украшает жизнь людей и дарует им высшее блаженство.
Тех, кmo поет тебе хвалы с верой и любовью, Обходят стороной горе и нужда. Дурга Чалиса
Одетая в красное, с величественной короной на голове, спокойная и прекрасная, но, однако, восседающая верхом на льве и держащая оружие во всех своих восьми руках, Дурга является грозной и воинствующей формой нежной Парвати. Фестиваль Дурга Пуджа или Нав Дурги во время Наврати (Девять Ночей) в октябре отмечается с роскошными и пышными церемониями, особенно в Бенгалии.
Это возвращение Парвати в дом отца из своего уединения в Гималаях с нелюдимым мужем Шивой. Она спускается на землю и, ее воспевают и славят как замужнюю дочь, посещающую отцовский дом.
Изображения богини устанавливаются на публичных площадях и в частных домах. В течение девяти дней она принимает подношения в виде еды, одежды, цветов, даже драгоценностей, когда целые семьи приходят к ней выказать свое уважение. Ее, как гостя, развлекают спектаклями и музыкальными представлениями, так как она посещает иллюзорный мир -майя только один раз в год. На десятый день с ней со слезами прощаются и погружают в воды рек или океана, помогая в ее путешествии обратно на гору Кайлаш. Следы культа Дурги обнаруживаются уже в I веке до н.э. рядом с Матхурой. Позднее она превратилась в Махишасурамардини, убийцу демона Махишасуры, и этот образ является до сих пор наиболее популярным во всех частях Индии.
Демон Махишасура представлял угрозу для богов из-за силы, дарованной ему за его раскаяние. Боги обратились к Деви с просьбой помочь им покорить его. Брахма, Вишну и Шива, использовав всю красоту своих божественных лиц, объединив все лучшее в своей внешности, создали самую прекрасную женщину. Она вобрала в себя их энергию, взяла все их оружие и отправилась на борьбу с Махишасурой. Интересно, что хотя Дурга и является вооруженной до зубов воительницей, она все равно сохраняет прекрасные женственные характеристики Парвати. Деви в образе Дурги, вооружившись оружием богов: трезубцем, диском, копьем и мечом, в течение девяти дней боролась с Махишасурой и победила его.
Махишасура изменял свои формы, чтобы ввести ее в заблуждение, пока она не убила его, когда он обернулся быком, который, кстати, считается символом смерти. Она изображается спокойной, стоящей с одной ногой на быке, из которого появляется Махишасура, а ее повозка — лев атакует Махишасуру сзади.
Со смертью Махишасуры космическое равновесие восстановилось, и добро восторжествовало. Дурга, по поверьям, перевоплощалась в 10 различных образов, борясь с другими демонами. Таким образом, она — постоянно изменяющийся, загадочный воин. Дурга — недосягаема. Существует предание, что Дурга заняла место Кришны в чреве его матери Деваки в качестве седьмого ребенка, чтобы спасти Кришну от убийства его дядей Кансой, и пожертвовала своей жизнью ради него. Вот почему, как и было обещано ей Кришной, она заняла такое важное место среди богов.
В Дурге Чалисе, книге гимнов, посвященных Ду́рге, к ней обращаются в лице всех женских божеств — Амбы, Шакти, Аннапурны, Гаури, Сарасвати, являющихся по сути ее реинкарнациями. Она также богиня Манаса, которая охраняет от змеиных укусов; Рати, управляющая любовью и сексуальной страстью: Шасти, богиня деторождения и защитница детей, и Шитала, богиня ветряной оспы, которая скачет на осле в поисках своих жертв, и которую поэтому нужно ублажать и успокаивать.
Я преклоняюсь пред тобой, главою всего сущего, Благородной Богиней, обитающей на Небесах. Я кланяюсь тебе, Являющей собой благодатную Силу Времени. Бог Кришна в Maxaбxaрame
Кали является женской формой Калы или Времени. Она Начало и Конец. Так как она представляет собой силу Времени, она изображается стоящей на теле Вселенной.
Ее четыре руки означают абсолютное господство над всем, что существует в мире. Она — само Время и поэтому изображается исхудавшей и мрачной, в ожерелье из черепов, которое символизирует то, что она поддерживает и живых, и мертвых.
Она черного цвета, абсолютная энергия, в которой исчезает все сущее. Ее устрашающая внешность указывает на то, что сама она бесстрашна и поэтому может защитить своих почитателей от страха.
Как и Шива, она часто посещает отдаленные места, окраины городов и даже места кремаций. В некоторых мифах она считается яростью Дурги, убившей Махишасуру. Но наиболее известный миф представляет ее победительницей Рактадживы. Как и в войне с Махишасурой, каждая капля крови злого Рактадживы превращалась в новых демонов. Кали с помощью другой формы Деви, Чанди, убила Рактадживу и была так упоена своей победой, что разразилась яростным, экстатическим танцем. Земля дрожала и небеса сотрясались, когда боги наблюдали за ней в беспомощном восторге.
Шива распростерся по всему небу, чтобы обуздать ее энергию, и Кали обнаружила, что стоит на своем муже. Верная индуистская жена, она удержалась от того, чтобы поставить на него вторую ногу и в растерянности резко остановилась, высунув в смятении язык. Эта история еще раз демонстрирует, что для спасения мира от разрушения нужны они оба — и мужчина с его спокойствием, и женщина с ее шакти.
В других источниках говорится, что она появилась в полном вооружении из глаза Дурги и присоединилась к ней в борьбе с силами тьмы.
Аннапурна, ты - Госпожа мира, Ты воплощение Красоты. Дурга Чалиса
Один из самых щедрых и великодушных образов Деви представлен Аннапурной, буквально "богиней зерна". Она охранительное божество фермеров и земледельцев, и те, кто поклоняются ей, никогда не будут голодать.
Как богиня Изобилия, она держит переполненную чашу с рисом в одной руке и сосуд, до краев наполненный молоком — в другой. Это светлая женщина, сидящая на лотосе или на троне, иногда держащая большую чашу на коленях.
Несколько посвященных ей храмов, находятся в центральной и западной Индии, где ей поклоняются наряду с Шивой и Парвати.
Но самый известный храм находится в Бенаресе. Так как она является инкарнацией жены Шивы, она, по преданию, последовала за Шивой в Бенарес, когда он удалился туда замаливать свой грех убийства брахмана. Она помогала Шиве и кормила его, а он, как нищий, бродил по окрестностям в поисках подношений.
Аннапурна необычайно радовала Шиву, предлагая ему еду, когда он был голоден. Однажды он обнял ее так крепко и с такой силой, что они слились в одно целое и превратились в Ардханаришвару — полумужскую-полуженскую форму Шивы.
Аннакут, фестиваль Аннапурны в Бенаресе, дословно означает "гора еды". В этот день ей предлагают 55 блюд, пачпан бхог, которые затем раздаются как прасад (освященная пища) всем приходящим в ее храм молящимся.
Она - Реальность, она наводит порядок и устанавливает равновесие сил. Она - Сознание, и помогает нам проникнуть в сокровенное и понять его. Она - Опыт, и с ее помощью мы постигаем тайну наслаждения. Шри Бхагват Таттра
Индуистская триада — Брахма, Вишну и Шива — управляли миром как брахмачарии или холостяки, это вторая стадия в жизни человека. Их шакти или энергия находилась внутри них, ожидая своего освобождения в нужный момент. И время пришло, как было предопределено в Вай-кунтхе, обители Вишну.
Три бога встретились, чтобы обсудить судьбу Андхаки, демона тьмы, который имел смелость украсть дерево Париджат из Сварги (небесного царства). Когда они погрузились в свои мысли, их взгляды встретились и задержались друг на друге, и потоки их энергии соединились вместе и создали идеальную женскую форму. Каждый из богов хотел сделать ее своей женой, поэтому она разделила себя на три части и стала спутницей всех трех богов — Сарасвати, Белая Богиня, представляющая Прошлое и являющаяся женой Брахмы; Красная Богиня, Лакшми, Настоящее, жена Вишну; и Парвати, Черная Богиня, Будущее и жена Шивы.
С того времени Боги полагались на помощь своих жен в борьбе со злом. Каждое из женских воплощений представляло собой цельный образ, с характерной внешностью и четко определенными качествами. Каждой богине поклонялись и индивидуально, и совместно с другими ее формами, как части целого. Воплощая собой добродетель и силу, спутницы богов являлись неизменной путеводной звездой для верующего ума.
Из самого себя - из идеальной сущности Брахма создал женщину по имени Сара́свати. Матсья Пурана
Ом — звук раздается вечно, превращаясь в музыку и определяя мировые ритмы, подхваченный струнами Вины, которую держит в своих руках прекрасная Сарасвати, Богиня Знания. Именно из этого звука — Ом — Брахма, Праджапати, Прародитель и спутник Сарасвати, создал Вселенную.
По свидетельству других богов, Сарасвати была рождена из тела Брахмы как женская сущность созидания, и в то же время она сожительствовала со своим отцом, являясь, таким образом, одновременно и женой, и дочерью Брахмы. По другой версии, она появилась из головы Брахмы и известна как Манас Канья, дитя ума, и Муза Брахмы. К ней обращаются, называя ее и другими именами — Сатрупа, Савитри, Сати.
В Ведах она является, по существу, речной богиней. Поклонявшиеся природе арии обожествляли реки за их чистоту и плодородие. Но Сарасвати, мифическую реку, которая текла из Гималаев через территорию ариев, сейчас невозможно найти, она заблудилась и исчезла в пустыне. Это тоже было проклятие, изменившее течение жизни. В соответствии с Махабхаратой, мудрец Утатхья проклял Варуну, бога воды, за то, что он украл его жену, и высушил все реки; Сарасвати тоже пострадала от этого проклятия. Ее связывали с ритуалами и гимнами, исполнявшимися на берегах реки, часто называя Вач, богиней речи, и веря, что она является силой, стоящей за всеми небесными богами, так как посредством речи проявляется и выражается знание. Считается, что арии составили первые две Веды на берегах Сарасвати, поэтому она известна как прародительница Вед.
В мифах о происхождении мира она была инструментом созидания. Она — сарае, текущая, и являет собой единство силы и ума; текучесть относится не только к воде, но к речи и мысли.
От Брахмы, Создателя исходят законы Вселенной, Веды. В эпосе Махабхарата Сарасвати также называли Матерью Вед и вместилищем творческого ума Брахмы. С ним она является богиней творчества и исполнительского искусства и узнается по Вине, которую держит в своих руках.
Вак, речь, естественно предполагает сокровищницу языка, поэтому Сарасвати также является создательницей шрифта Девнагри. Она — видья, знание, богиня красноречия и мудрости, к ней часто обращаются как к Музе поэты и писатели.
Поэты, писатели, музыканты и даже студенты выражают почтение ей, особенно во время весеннего праздника Басант Панчми. Желтый — это цвет весны, пробуждения, и верующие красят свои одежды в этот цвет, готовя краску из стеблей цветка шефали.
Сарасвати изображается как грациозная, красивая, восседающая на павлине, укрощая тем самым эгоизм и тщеславие, которые необходимо держать под контролем. В некоторых изображениях ее повозка — лебедь, символизирующий постижение истинного знания из опыта жизни. В одной руке она держит четки, подчеркивающие важность молитвы, а в другой ладони — свернутый в свиток лист, символ знания как средства существования человека. Одетая в белое, она — Субхадра или женщина в белом — олицетворяет чистоту истинного знания, так как в ведической традиции познание ассоциировалось с белым цветом. Предполагается, что она должна давать силу и знания своим приверженцам и тем, кого она любит. На ее бровях находится серп луны, связанный с основой жизни — водой. Интересно отметить, что ее грация и спокойствие противоречат историям о ее высокомерии в Пуранах. В Сканда Пуране говорится о ягне или жертвоприношении, совершаемом Брахмой. Священник послал за Сарасвати, так как все ягны должны совершаться супружеской парой. В ответ она прислала сказать, что занята и придет позже. Поскольку благоприятное для церемонии время подходило к концу, разгневанный Брахма приказал Индре привести первую встречную женщину, которая сыграет роль его жены. Озадаченный Индра вышел и увидел красивую молочницу Гаятри, которую он уговорил стать женой Брахмы на время проведения ягны.
Когда процедура жертвоприношения была завершена, Сарасвати приехала и была разгневана, увидев другую женщину на своем месте. Она прокляла всех, кто был свидетелем происходившего. Отныне смертные должны были поклоняться Брахме только один раз в году; Шива должен был быть лишен своего мужества; Вишну должен был быть рожден среди смертных и вести жизнь кочующего пастуха. Лакшми, его жена, никогда уже не будет ему верной и будет жить только среди грешников и варваров. Жрецы-брахманы, которые совершали церемонию, должны были проводить жертвоприношения только ради материального благополучия.
Падма Пурана изменяет этот рассказ и рассказывает, как Савитри возвращается, внимая мольбам Вишну и Лакшми, раскаивается и, как и приличествует хорошей жене, позволяет Гаятри остаться при условии, что та будет подчиняться Сарасвати. Сарасвати изображается даже в буддийских скульптурах как жена Манджушри, Бодхисаттвы Мудрости.
Изображение Сарасвати можно увидеть в храмах, посвященных Вишну и Ганеше, возможно, потому, что она ассоциируется со знанием. Когда она изображается с другими богами, она появляется стоящей, но одна она всегда сидит.
Наиболее красивые скульптуры Сарасвати находятся в Халебиде в Карнатаке, где она изображена как Нритта Сарасвати (или танцующая Сарасвати), богиня танца и исполнительских искусств.
Боги на небе и люди на Земле Знают Ее как Королеву Красоты и Благополучия. Рамаяна
Ла́кшми, жена Вишну, никогда не расставалась с ним надолго. Она всегда была рядом, лежа на Сешнаге у его ног, плывущая по первобытным водам, сидящая на лотосе, символе чистоты, или верхом на их повозке Гаруде. И все же рождение Лакшми, когда она была временно разделена с Вишну, и поднялась из океана молока, это — яркое и захватывающее дух описание в Вишну Пуране.
Проклятие брахмана Дурвасы, который почувствовал, что отвергнут Индрой, внесло разлад в царство богов, утративших свою энергию. Дсшпгьиили демоны, воспользовавшись этим, атаковали богов и разгромили их в сражении. Боги воззвали к Брахме, который попросил их молиться Вишну. Вишну посоветовал им погрузить все лечебные травы в море молока и взбивать его, чтобы извлечь из него амриту (амброзию).
Когда боги пахтали море молока, в надежде добыть амброзию, выпив которую, можно было победить асуров или демонов, они увидели появившуюся из него ослепительную красавицу. Она сидела на лотосе, держа в руке водяную лилию.
Боги и мудрецы пришли в восторг; небесный хор пел ей хвалы, и небесные нимфы танцевали перед ней. Река Ганга и другие священные реки были ее слугами, а из золотых ваз солнечные слоны лили на нее воду. Море подарило ей корону из неувядающих цветов, и даже Вишвакарма, небесный мастер, одарил ее прекрасными украшениями. Эта прекрасная женщина, отвернувшись от даитьев, бросилась на грудь Вишну, лишив демонов процветания и богатства, потому что она сама и была богатством. И все же ее разлука с Вишну произошла, как считают, из-за жадности. Лакшми, дочь Бхригу, упросила мужа потребовать у отца ее часть наследства. Это так разгневало Бхригу. что он навлек проклятие на Вишну, приговорив его быть рожденным 10 раз на земле, вдали от своей жены, и не иметь детей.
Несмотря на духовность индуизма, процветание и богатство являются значительными атрибутами человеческой жизни, и индуисты относятся к ним серьезно. Лакшми, богиню Доброй Судьбы нужно ублажать. Сам Вишну, как описывается в Агастья Самхите. наказал Шиве молиться Лакшми, если он хотел, чтобы Вишну спустился на землю в облике Рамы, так как Лакшми — это его сокровенная внутренняя жизнь, и без нее он не может существовать ни одного мгновения. Так, каждый раз, когда Вишну появлялся в каком-либо из своих воплощений, Лакшми рождалась тоже. Когда Вишну явился в аватаре Ваманы или карлика, она была Падмой, Камалой, рожденной из вод и плавающей на лотосе; с Парасурамой она была Дхарини, землей; Раму никогда не представляют без Ситы, которая была рождена во время вспашки земли. Она танцевала с Кришной в лесу Враджа как Радха, или сопровождала его в Дварку как Рукмини. Она была Джаладхиджей, рожденной океаном, и Локматой, матерью мира.
Сила всепроникающего Вишну представлена в богине благополучия — она из Сотни Тысяч. Как богиня красоты она — Шри, и в соответствии с Тайттирия Самхитой, Красота и Богатство — это две жены божественной сущности, Адитьи. И Лакшми, и Шри можно найти в Ведах, где они ассоциируются с Богатством, но только в эпосе они изображаются как основные богини. Красота — также мать Камы или страсти. Она известна своей верностью как жена, но как Богатство и Счастье она также известна и своим непостоянством.
Хотя она ассоциируется с деньгами и богатством, она также знаменует собой любовь и изящество; она не живет долго с теми, кто почитает ее только как Богатство.
Лакшми любит красивое, чистое окружение. Так, во время Дивали, когда совершается Лакшми Пуджа в большинстве домов проводится ежегодная генеральная уборка, чтобы подготовить дом к приему богини.
По обычаю красят и чистят дом. В ночь Дивали, после того как лампы зажжены и закончена пуджа, входная дверь оставляется открытой, чтобы она могла легко и свободно войти в дом.
Лакшми почитается особенно торговым сословием, так как они признательны ей за ежедневный бизнес. Старшая сестра Лакшми, Джештха, наоборот, коснеет в грязи и запустении, и две сестры прекрасно понимают, что не могут находиться одновременно в одном месте. Отсюда и обычай убирать свой дом, чтобы пригласить Лакшми, а не Джештху!
Существуют несколько описаний Лакшми. Один текст описывает ее как темную, в то время как Амсумадбхедагама говорит, что она золотого цвета и с золотыми украшениями. Ее красота настолько поразительна, что посмотрев на нее, все в нее влюбляются. Она — молодая девушка на пороге женственности с лотосоподобными глазами, грациозной шеей и красивыми формами. В Шилпаватра, трактате по искусству, говорится, что цвет Лакшми должен быть белым.
Когда она с Вишну, у Лакшми только две руки, но когда она одна, у нее четыре руки. Руки с левой стороны держат сосуд с амритой, который она подняла из океана, и морскую раковину, которая указывает на ее связь с Вишну, а в двух правых руках — лотос и фрукт билва, называемый Срипхала или фруктом счастья. Иногда одна рука сложена в абхая мудру, жест бесстрашия — ладонь направлена кверху со сложенными вместе пальцами, в то время как другая рука находится в жесте варада мудра, дарующем любовь и процветание.
Красный лотос, на котором она сидит, символизирует добро, любовь и мир и также является символом безупречной жизни, без которой изобилие опасно. Когда Вишну смиренно позволил Бхригу ударить себя в грудь, Лакшми, любившая его, почувствовала себя оскорбленной и рассердилась на Вишну за то, что он не ответил на оскорбление. Она оставила его и поселилась в Колхапуре в Махараштре, где ей до сего дня поклоняются как Махалакшми.
Она оставила Вайкунтх, но только после того, как прокляла Бхригу и всех брахманов, провозгласив, что они будут лишены богатства и будут жить только, продавая свои знания. Лакшми уехала и забрала с собой славу и богатство Вайкунтха, сделав жителей очень несчастными. Так, Лакшми пришла жить на землю, и люди молятся ей, осыпают подарками, чтобы не дать ей уйти.
Шива и Сати так же неразделимы, как холод и вода, Жара и огонь, запах и земля или свет и солнце. Вайварта Пурана
Шива и Сати (Парвати) являются вечной супружеской парой, которые стремились быть вместе во всех своих воплощениях. Фактически не отделимые друг от друга, они являются идеальным союзом мужчины и женщины. В результате Парвати представляется как часть самого Шивы в образе Ардхнаришвары (полумужчины-полуженщины).
Вплоть до сегодняшнего дня молодые девушки видят в Парвати идеальную жену, которая, несмотря ни на что, оставалась верной своему мужу Шиве. Они мечтают о том, чтобы их молитвы в специальные дни поста и служб в честь Парвати (таких, как праздник Гангаур в штате Раджастхан), сделали их такими же счастливыми, как Парвати.
Впервые Парвати родилась как Сати или Ума, дочь Дакши и Прасути. Даже в детстве она мечтала соединиться с Шивой. Она боготворила Шиву и думала только о нем, и всевидящий бог не мог остаться равнодушным к ее преданности, несмотря на ненависть ее отца Дакши, который считал его нечистым и слишком гордым. У Дакши было благословение Брахмы, который назначил его хранителем обычаев и традиций, закона и власти. Он был главным среди Богов. В мире Дакши не позволялось нарушать древние обычаи и традиции. И 58 его дочерей придерживались этого, но самая младшая, 59-я, Сати, была другой. Не подверженная влиянию показной роскоши и тщеславия, не подчинявшаяся церемониям отцовского двора, она бродила по лесам и деревням, наслаждаясь природой. Естественно, что она не могла не влюбиться в бога Шиву, аскета, Пашупати, Бога Зверей и Гор. Она вышла за него замуж против желания своего отца и была лишена наследства. Гора Кайлас стала ее домом, и она, верная, идеальная жена, разделила все лишения и испытания, выпавшие на долю ее мужа, живя под открытым небом летом, в дождь или зимой.
Однако она ценила свою независимость и продемонстрировала это удивленному Шиве, когда он попросил ее не посещать дом отца по случаю ритуального жертвоприношения. Разгневанная, что муж диктует свои условия ей, матери творения, она предстала перед объятым ужасом Шивой в шести своих воплощениях — от нежной и женственной Гаури до свирепой и воинственной Кали и Дурги. Шива вынужден был признать ее превосходство и позволил ей ехать в дом отца, полностью осознавая, что Дакша не примет ее как жену Шивы. Это предчувствие было оправданным, и из-за оскорблений, обрушившихся на Шиву в его отсутствие, Сати предала себя жертвенному огню; с тех пор женщина, которая сжигает себя на погребальном костре своего мужа, стала называться Сати и почиталась как святая.
Со смертью Сати Шива погрузился в печаль. Он покинул свою обитель и бродил по всей вселенной, высушивая реки, уничтожая растения и деревья, вызывая смерть и разрушение своим гневом. Боги и смертные, боясь, что смерть Сати приведет к разрушению мира, обратились к Вишну, который спустился на землю и последовал за Шивой. Чтобы сохранить землю и все живущее на ней, Вишну выпустил 52 стрелы в сожженное тело Сати, которое распалось на части по всей вселенной, и, где бы оно ни упало, люди, считая это благословением свыше, строили храмы Матери-богине. Таким образом, мир был спасен от разрушения Шивой, но сам Шива оставил светскую суету и вернулся к своему аскетическому существованию.
Без ведома Шивы Сати была рождена снова как Ума. Парвати, дочь царя Гималаев Химмавата и его жены Менаки. В этом рождении Парвати также было суждено выйти замуж за Шиву, так как с раннего детства она приносила пожертвования к его алтарям вместе со своей сестрой Гангой. И в этот раз ее земные родители были на ее стороне, будучи искренними приверженцами Шивы.
Но Шива не знал о ее возрождении и все еще скорбел о Сати. И тогда Парвати совершила акт раскаяния постом и молитвами, чтобы завоевать Шиву. Следуя ее примеру, миллионы молодых девушек молятся Парвати, умоляя ее послать им мужа с качествами Ишвара, или Щивы. В Махабхарате говорится, что даже Рукмини молилась ей, чтобы получить бога Кришну в мужья, и преуспела в этом.
Существуют, однако, и рассказы о спорах и мелких ссорах этой неразлучной пары. В наши дни Парвати изображается золотой, но, по поверью, она родилась темной, и однажды Шива рассердил ее, назвав черной. Оскорбленная, она оставила его, и предалась молитвам Брахме, который послал ей свое благословение, превратив в сияюще золотую. Только после этого, получившая имя Гаури, золотая, и уверенная в своем очаровании, она вернулась к Шиве.
Один раз Шива поймал ее на том, что она заснула, когда он с ней разговаривал. Когда он обвинил ее в пренебрежении к его словам, она отрицала это. В наказание за невнимание и ложь, он приказал ей спуститься на землю и жить как рыбачка. Но неразлучный с ней Шива пожалел ее и послал своего возницу быка Нанди на землю в облике акулы. Эта акула так сильно надоедала рыбакам, что они объявили, что прекрасная Парвати выйдет замуж за человека, который ее уничтожит. Шива, ждавший этой возможности, спустился на землю в обличьи рыбака, убил акулу, получив, таким образом, Парвати и привез ее обратно на гору Кайлас.
Парвати отождествляется с Великой Богиней Деви. Она является также доброй богиней света и красоты, от которой Исходит земная энергия. Ее отец Химмават — Воздух, а ее Мать Менака — Бодхи или интеллект. Парвати добрая, сочувствующая, у нее нет никакого оружия, и так как не существует культа Парвати отдельно от Шивы, союз двух божеств нашел свое выражение в образе Ардханаришвары, где объединены и Шива и Парвати, с Парвати по левую сторону от Шивы. Иногда Парвати изображается сидящей на коленях у Шивы, а он смотрит на нее с нежностью (что противоречит его обычному образу Рудры или устрашающего), демонстрируя свою любовь.
В своем добром образе Парвати — богиня плодородия и изобилия, иногда отождествляемая с Аннапурной, богиней пищи. Но хотя она и ассоциируется с Шивой как йони с лингой, символом созидания, она была обречена никогда не быть матерью по воле богов, которые предчувствовали, что любой ребенок, рожденный от этого союза, будет сильнее и величественнее любого из них. Чтобы успокоить их, Шива обещал, что такого ребенка не будет, и Парвати осталась матерью только символически. Ее сын Ганеша был не плодом ее чрева, а комочком грязи с ее тела. Но взамен она получила огромную любовь и преданность с его стороны, он позволил Шиве отрубить себе голову, но так и не пустил его в покои матери.
Шива и Парвати изображаются очень часто со своими сыновьями Скандой или Картикеей и Ганешей, это символ счастливой семьи, образ, который не рапространяется ни на одного из двух других богов Троицы.
Шива как аскет не поддается просьбам и молитвам своих приверженцев, и только ради своей жены он снисходит к ним и дарует им свои благословение и помощь.
Смертность при родах здесь, на юге, поразительно велика. Пред наступлением роковаго дня мучений принято устраивать праздник в честь ожидающей плода, увеселять ее пением и пляской (науч), дарить бедняжку как бы на прощание... Хорошо еще для нея, если родится сын и родственники возликуют; если будет девочка, то вместо радости ее встретит огорчение за то, что судьба немилостива, лишая отца прямых наследников и необходимых по закону молельщиков за души предков. Родильница долго остается почти без ухода. Ее вверяют весьма ненадежным попечениям Шакти, сверхъестественной покровительницы царства детей и вообще женскаго благополучия: тучная, желтая - она (согласно поверьям) охотно является на зов, стоя на своем любимом животном - домашней кошке; от этой небожительницы зависит участь жены и ребятишек каждаго индуса. Немудрено, если капризную богиню всеми мерами умилостивляют, ублажают. Не о ней-ли невольно призадумались, омрачив лучистые взоры, поклонницы Ганга, благоговейно погружающияся в него в двух шагах от нас? Или, может статься, матерям важно предотвратить мольбами страшное посещение богини Ситлы (оспы), от которой в деревнях мало спасения (разве только одевать детишек в лохмотья, чтобы свирепствующая болезнь прошла мимо, не замечая тех, кто, повидимому, в пренебрежении и чья доля недостойна зависти, злобы)?
Какие-то угрюмые люди в одежде, опушенной мехом, с дорожными посохами в руках, резко выделяются в толпе, наводняющей побережье. Это - непальцы, которые тоже связаны с центром индуизма. За ближайшими к реке зданиями виднеется, между прочим, резная кровля тибето-китайскаго архитектурнаго стиля над кумирнею, воздвигнутою здесь одним правителем, изгнанным из Катманду, нагорной столицы края.
Бенарес представляется священным и для этих северян, принадлежащих скорее к "желтой расе", так как по преданию сами буддийские вероучители (Маньчжушри, Гаутама) насадили в горах индийскую веру, - причем, правда, в конце концев шиваизм стал господствующей религией, - и кроме того царствующия там династии любили кичиться раджпутским происхождением, - а известно, до какой степени последнее связывает с почитанием древности, т.е. с культом всего того, что было заветно предкам. Потому и теперь еще образованные горкинцы или, пожалуй, точнее "гуркалинцы" (наиболее воинственные обитатели Непала, - из области Гуркали) находят достаточным, осквернив себя посещением Англии или Китая (с дипломатическими целями) искупаться, затем, у видимых нами "гат".
Каждая лестница имеет свою сказочную историю, свое строго определенное соответственное наименование. Грандиозною панорамою развертывается "город" блаженствующих в нем браминских "богов". Вот дворцы-кумирни ревнителей местнаго благочестия - раджей нагпурскаго (из Центральной Индии) и аметийскаго (из Оуда); вот дальше в стороне - храмы джайнистов?
В центре набережной находится Маникараника, важнейшая часть бенаресскаго побережья, в смысле значения для притекающих сотен тысяч богомольцев. Наверху, где кончаются идущия от воды ступени, есть водоем, вырытый добротворцем Вишну и наполненный исключительно его испариной. Когда Шива заглянул туда, безчисленныя солнца засияли ему на встречу, а его лучезарный собрат попросил "мрачнаго" пришельца с Кайласы навсегда остаться на этом месте. Тот обрадовался лестному предложению и сильно тряхнул головой, так что одна из его серег упала в колодезь. Оттого-то последний и получил название от "мани" (драгоценность) и "карна" (ухо). Все вокруг тоже чем-нибудь замечательно. Тут - отпечаток ступней Вишну, здесь - кумир, отстраняющий засуху и содержимый в резервуаре со влагой: стоит богу-покровителю забыть про свои прямыя обязанности, и его лишают воды, дабы принудить к служению нуждам человечества. В чудесный колодезь Маникараники индусы бросают сандальное дерево, цветы, рис и сласти, даже льют молоко; можно вообразить, в какой степени разложения получается туземцами отвратительное пойло, которое оттуда достают. Подобных рассадников гнилостнаго тифа и холеры (и в данное время в Бенаресе не благополучно!) - несколько. Обоняние и вкус верующих, должно быть, от этого не страдают, под бременем умиляющих впечатлений. Припутешествовавшие издалека лишь искреннее каются в грехах и, при усилении смертности в своей среде, усматривают в ней новое доказательство заслуженной немощи "земнородных". Смеют ли люди роптать на судьбу и до заботы ли им о гигиене, если спокон века так жилось и будет житься тем, кто прибегает близь "священных" струй под покров "истинных мироправителей"? Не они-ли делают всевозможное для возвеличения города, для спасения души ревнителей?! Не боги-ли тут особенно пекутся об уврачевании одержимых различными недугами, о прокормлении массы неимущих и т. п.
Перед нами - печальнейшее из зрелищ: у берега прикреплены два-три маленьких суденышка с лесом, тощие костры сложены на грязной обуглившейся земле, недвижное тело под алой тканью покоится у самой воды... Это - место сожжения отошедших к праотцам! Сейчас оно почти безлюдно. Огонь, зажженный чьей-то родственной рукой, медленно обвивает собою одну старушку с иссохшим лицом. По мере того что пламя разростается, ноги покойницы судорожно подымаются и труп вздрагивает в шелесте огненных струй. Тяжелая картина, невыразимыя ощущения при созерцании традиционнаго обряда!.. Подле, над пристанью, жрецы говорят молитвословие, установленное за испепеляемых. У крошечнаго песочнаго алтаря (веди) какой-нибудь оплакивающий отца почтительный сын, с помощью брамина, принимает меры к облегчению загробной участи дорогаго существа. Другой потомок кормит нищих обжор из касты "богоравных" чад Брамы. Позолота капищных куполов искрится на солнце, тусклый пепел от тел истлевших под жгучими лобзаниями божества Агни (олицетвореннаго Огня) сиротливо устилает узкую полоску вдоль побережья... Как странно умирают и отходят в Неизвестное эти бронзовыя дети зноя и нужды!
Переливающаяся чрезвычайно характерная толпа состоит чуть-ли не из всех племенных элементов культурной коммерческой Азии. На первый взгляд как-то неожиданно сочетание в том же многолюдьи: и гибких бенгалийцев, и персиан, афганцев, бухарцев, татар... В 1824 г. епископ Хебер видел здесь, впрочем, даже одного грека, прилежно изучавшаго санскрит, и одного торгующаго русскаго (!!). В таком жизненном центре действительно стягивались и стягиваются издавна нити коммерческих отношений целаго мира. Не надо забывать, что здешния ткани искони служили прообразом роскошнейших материй Запада. Вавилон, Тир, Александрия, греко-арабский Восток требовали и покупали бенаресские златотканные "кинкобы" (правильнее: kimkhwab). Драгоценное одеяние Улисса, столь живо охарактеризованное в XIX книге Одиссеи, должно было быть сходным с царскими парчами времен законодательства Ману, времен Рамаяны и Махабхараты.
Относительно еды существует множество ограничений. Запрещается принимать пищу, которая была приготовлена человеком низшей касты или к которой он хотя бы только прикоснулся. Мало того, нельзя даже есть вместе с человеком низшей касты. А так как из представителей двух каст один непременно будет считаться выше другого, то выходит, что разделять трапезу можно только с членами своей же касты. И хотя в индусских деревнях часто устраиваются общие братские обеды, в которых принимает участие все население, но оно разбивается на группы, и каждая каста ест отдельно.
Пахарь, работающий в поле, садится обедать в укромном уголке, подальше от дороги, чтобы на еду не упала тень прохожего, иначе пища будет осквернена, и ее нельзя будет вкушать. Путник или паломник берет с собою съестные припасы, так как трудно в пути найти человека своей касты, у которого можно достать пищу. Однако все таки нельзя же дать людям умереть с голода и жажды, что при условиях передвижения по Индии могло бы случаться на каждом шагу. Чувство жалости и человеколюбия, столкнувшись с неумолимыми кастовыми правилами, несколько смягчило их, и выработаны были некоторые исключения, правда, чрезвычайно запутанные и сложные.
Огонь, коровье масло, соль и сахар считаются очищающими элементами. Поэтому кушанье, сжаренное на масле с солью, или так называемое пакки-роти, а также сладкое печенье дозволяется принять от человека низшей касты, но и то не всякой, и лишь ближайшей. Гуджаратский брахман примет пакки-роти от гаурского брахмана, но не примет его от раджпута. Однако от того же гаурского брахмана он не примет еды, приготовленной как-нибудь иначе. Разрешается принять воду в металлическом сосуде от тех же каст, у которых можно брать пакки-роти, но не дозволяется принять ее, если она подана в глиняном сосуде.
В домах богачей двери и вся столярная работа украшены резьбою, а окна и двери обвешиваются тяжелыми шелковыми занавесями. Пол весь устлан бумажным ковром, покрытым белою тканью, служащею для сидения; другой мебели в гостиной не найдете. Скромные гости садятся друг против друга, у ближайшей ко входу стены, которая считается низшею. Важные люди, особенно князья, помещаются у верхней стены, противоположной входу. Они выбирают самую средину, равно отдаленную от обоих углов. Если их сан очень важен, им подкладывают низенькую подушку, покрываемую шёлковым ковром. Владетельные князья прибавляют, кроме того, кpyглый балдахин из шитого штофа: подобное седалище называется маснад или гади, и служит им престолом. Только короли имеют право на более возвышенный трон.
Этикет строго сообразуется с общественным значением каждого лица. Владетельного князя встречают за две и за три версты, - важного сановника у порога дома, - равных себе у дверей гостиной, - низших, наконец, приветствуют, приподымаясь только с места, или даже и не вставая, одним кивком головы или движением руки. Браминам кланяются, сложив обе ладони и поднося их раза два или три ко лбу; другим знакомым отдают мусульманский салам, т. е. прижимают руку сперва к сердцу, а потом ко рту и ко лбу. Брамины приветствуют друг друга какою-то санскритскою формулою, - остальные Индусы, при встрече, обмениваются словами: Рама-Рама. Если в одной гостиной сойдутся люди различной важности, все правила местничества строго соблюдаются, - и для хозяина бываете часто трудною задачею рассадить всех по рангам, не задев ни чьей щекотливости.
Простолюдины изысканы в своих выражениях. Они осыпают друг друга бесконечными комплиментами и нежностями; зато, если рассердятся, то нет также конца их бездонному запасу бранных слов, тем более, что спор почти никогда не переходит в драку.
Когда хозяину хочется избавиться от гостей, он подносит всякому поочередно листья бетеля и орехи пальмы арекки: это сигнал прощания. Каждый встает и раскланивается; хозяин начинаете упрашивать гостей остаться, и берете в руки флакончик с розовым аттаром. Гости отговариваются необходимостью, и наконец хозяин соглашается отпустить их, но на дорогу накрапываете им несколько аттара в носовой платок, а слуги окропляют розовой водой все платье посетителя, и тот уходит с приличными поклонами. При первом посещении, равно и по случаю праздников, хозяин отпускает гостя не иначе, как с дарами. Подарки состоят из шалей, шолкового, штофа, серег, ожерелий, браслетов, жемчуга, а иногда даже в знак особенного уважения, из верховых лошадей и слонов. - Подарки делаются также слугам в вознаграждение за верную и усердную службу, солдатам за отличие на войне, поэтам, учёным; в наибольшем же изобилии они сыплются на певиц и танцовщиц.
При церемонных посещениях говорят только люди важные, а помельче молчат; но в простом кругу, разговор оживлен общим участием и никогда не прерывается. Индусы говорят скоро, проворно, униженно; они готовы льстить высшим и равным себе, с целью и без цели, просто по привычке или по расчету, помня, что всякий человек, даже неважный в настоящее время, может когда-нибудь пригодиться. Богатые люди встают довольно рано, но выходят в приемныя комнаты не прежде двух или трех часов пополудни. Утро они проводят в своих жилых комнатах, совершают в домовых часовнях молитвы, потом купаются, обедают рано, ложатся опять, и выходят уже после обеденного сна. Начиная с трех часов, они занимаются делами, принимают гостей, а по вечерам угощают их иногда домашними весьма нестройными концертами, до глубокой ночи.
Кроме свадеб, рождений, и подобных, встречающихся довольно редко случаев, богатые туземцы задают пиры во славу какого-нибудь божества, или в честь важного знакомого, начальника или благодетеля. Пир начинается обедом, но главный предмет его - песни и пляска, перемежающияся представлениями искуснейших в мире фокусников или жонглеров и выходками праздничных шутов. Во время этих представлений, гости сидят чинно на своих местах. На них надевают гирлянды и подносят им дары, а воздух наполняется благовонием от курильниц, расставленных по всем комнатам.
В столицах туземных владетельных князей, особы высших классов, в известные табельные дни, имеют право и обязанность являться ко двору. Всякий придворный подходит поочередно к престолу, делает узаконенный поклон и повергает к стопам повелителя свой наццер, денежное приношение, ценность которого определяется чином приносящего. Наццер, впрочем, составляет общий знак подчиненности; его обязаны приносить не только князьям, но и всякому старшему, всякому начальнику. По закону, самый меньший наццер должен быть рупия (около 70 коп. серебром), самый большой - сто ашрефи (от 700 до 800 руб. сер.); но в действительности он ниспадает иногда у неимущих до полевого цветка, у мелкого продавца до какой-нибудь копеечной безделушки, а у богатых возрастает до ста тысяч рупий, что составляет на наши деньги до 70,000 р. серебром. Особенно огромны бывают эти подарки, если какой-нибудь владетельный князек, или важный сановник его, снизойдет до милости посетить дом незнатного миллионщика. Приглашения на пир в честь какого-либо божества делаются от его имени. Истукан божества, одетый в парчу, ставится под богатым балдахином, посреди огромной залы, и окружается балюстрадою. Гости, нарядившиеся в лучшия свои одежды, по мере приезда в дом, кланяются богу - хозяину, и потом располагаются вдоль стен, соответственно своим чинам. Впрочем, пир во всем походит на обыкновенные пирушки. Те же гирлянды, пляски, песни, подарки и фимиам. Под конец пира, гостям разносят бетель и розовое масло; всякий тотчас спешит раскланяться с божеством и отправляется домой.
Кто только ни распространялся о сожжении вдов, бывшем прежде в обычае у индусов! Большинство авторитетных голосов на Западе, конечно, враждебно относилось к этому варварски ужасному обряду. Уступая общественному мнению, английския власти постепенно положили препону и конец тому, что в глазах населения долго считалось и возвышенным, и священным, и необходимым, но никогда не имело обязательной силы и преимущественно было так-сказать актом свободной воли овдовевших. Когда идешь по крутому подъему джодпурскаго величаваго кремля и видишь на воротах, окованных железными остриями (против натиска боевых слонов), вделанныя в камень серебряныя руки - когда видишь их и знаешь, что это - эмблемы рук туземных подвижниц "сати", т. е. отдавших себя пламени, чтобы соединиться с любимым усопшим, - в такия минуты известное чуть-ли не со школьной скамьи о страшном обыкновении браминскаго мира с необыкновенною ясностью представляется воображению и рисует обряд гораздо более понятным и человечным, чем он издали казался по книгам, которыя далеко не полно истолковывают, почему та или иная женщина старой Индии находила нужным и неизбежным следовать за прахом мужа на костер.
Время зарождения обычая трудно определить, но он во всяком случае относится к эпохам доисторическим. Название "сати" ("верная"), повидимому, получила впервые богиня Парвати, жена Шивы. Она добровольно сама себя сожгла, из-за огорчений, испытанных мужем. Взгляд на идеальную вдову до того привился к туземному, языческому населению, до того нравился толпе и возбуждал в ней столько чувств благоговения, что и помимо влияния браминов каждая глубоко верующая женщина (а других Азия не знает) чаще всего отдавала себя пламени с трепетом восторга, но не страха. Выкупавшись, она наряжалась в лучшия одежды, обращала взоры на север и восток и, - призвав в свидетели своего благочестиваго поступка восемь мифических хранителей различных областей вселенной, а также солнце и месяц, воздух, огонь, эфир, землю и воду, свою собственную душу, бога Яму (правителя в царстве теней), ночь и день, сумерки и нравственное начало (совесть), - всходила затем спокойно на погребальный костер. Ближайшие родственники, - например сын, - приближались к нему с зажженным факелом, намереваясь воспламенить дрова, как только добровольно умирающая произнесет последния установленныя религиею заклинания. Приносившая себя таким образом в жертву делала это не только ради собственнаго спасения и загробнаго блаженства, но главным образом ради того, чтобы доставить дорогому усопшему неисчислимыя блага в будущем мире, в связи с полным искуплением и прощением содеянных грехов. На этот счет красноречивее всего выражаются индийские тексты. "Подобно тому как укротитель змей принуждает пресмыкающихся выползать на его зов из земли, точно также и сати путем самоуничтожения извлекает дух покойнаго мужа из ада, где он мучится". "Умирая около роднаго для нея тела, вдова тем самым проливает сиянье святости на своих предков с материнской и с отцевской стороны, и даже на предков того, кто в этой земной оболочке был ея супругом и повелителем." "Вдова-сати возносится с мужем в область блаженства, в царство бога Индры. Если покойный совершил даже ужаснейшее из преступлений, мыслимых для индуса, т. е. убил брамина, не исполнил долга благодарности, посягнул на своего друга и т. д., он всетаки спасен подвигом жены".
Первый исторически достоверный случай вдовьяго самосожжения относится к 1176 г. Ея имя - Санджогата. Она была дочь царя священной раджпутам области Канаудж, разгромленной мусульманским нашествием, и вышла замуж за последняго туземнаго царя Дэли, по имени Притви, котораго выбрала себе в мужья на одном из прежних рыцарских турнирах, бывших в обычае, пока среди раджей еще глубже держались вековыя предания. Жених Санджогаты считался врагом ея отца, но она тем не менее заочно полюбила храбраго вождя и против родительской воли бежала с ним. К этому времени на Индию обрушился снова всесокрушающий ислам. Сопротивлявшиеся индийские правители один за другим погибли. Санджогата, узнав о гибели мужа, не пережила разлуки и велела зажечь вдовий костер. Наряду с повторяющимися случаями добровольнаго самосожжения, - отчасти, быть может, вызваннаго даже не любовью к покойному супругу, а просто нежеланием влачить тяжкое и позорное существование вдовы, которая в индусском обществе зачастую пользуется общим презрением, - несомненно и то, что брамины и родственники иногда также силой заставляли женщин умирать всенародно, в назидание толпе. Бедную жертву тогда прямо дурманили наркотическими средствами, втаскивали на приготовленные для ея казни дрова и даже привязывали ее к столбу, чтобы она не выскочила из пламени. На богобоязненное, впечатлительное население обряд, очевидно, имел большое влияние. На месте, означенном такою "благочестивою" смертью, нередко воздвигались молитвенные памятники.
В первой половине XIX столетия англичане начали вмешиваться во внутренния дела индусских обществ и понемногу стали противиться совершению обряда: например, строго запрещалось приносить топливо для погребальнаго костра, если же чья-нибудь вдова непременно настаивала на том, чтобы обречь себя на такую кончину, ей предоставлялось право собственноручно соорудить себе костер.
Замечательный знаток Индии - полковник Слиман, деятельность коего относится к концу 30-х годов, в своих мемуарах подробно разсказывает о том, как он однажды запретил поселянам принимать участие в обряде "сати", когда какая-то старуха - вдова, во чтобы то ни стало, решилась его совершить и, не находя ни в ком поддержки, в глубочайшем горе отказалась от еды и питья. Согласно обычаю одинаковый пост наложили на себя и ея ближайшие родственники, так как поступить таким образом вменяется им религией: они в сущности должны до тех пор воздерживаться от пищи, пока вдова или умрет в огне, или, сознательно отказавшись от подвига, вернется в лоно семьи. Дети и внуки вдовы отчасти собрались вокруг Слимана, умоляя его сдаться на желание несчастной, отчасти же обступили ее саму и убеждали ее отказаться от упорнаго намерения; но она продолжала стоять на своем и села на скалистом берегу реки Нербуды. Солнце немилосердно пекло старуху, холод мучил ее ночью. Полуобнаженная, истомленная волнением и недостатком питания, она продолжала сидеть безконечные часы и в тупом отчаянии чего-то ждать. Наконец, видя, что англичанин- администратор не соглашается, изступленная вдова совершила над собою акт самоотречения от костра и местнаго закона, а именно: она надела красную чалму и сломала на куски свои запястья, этим навсегда лишив себя права вернуться домой. Решившуюся на подобное страшное деяние все туземцы обязаны бывают счесть погибшей и отчужденной от людей. Слиман трогательно описывает душевное состояние старухи в течение нескольких дней, когда она продолжала питать незыблемую уверенность, что рано или поздно возсоединится со своим стариком молодою и прекрасною, в райском существовании. Перед тем как дать свое согласие, полковник попытался еще раз убедить ее, говоря, будто сам поплатится за ея суеверное упорство, так как английское правительство не терпит ужасов вроде "сати". Он уверял ее, что в случае, если она передумает, ей до конца жизни будет оказываться полный внешний почет, она заживет в холе и довольстве, и т. д. Но старуха только слабо улыбалась, слыша все эти доводы, и повторяла: "мой пульс перестал биться, на земле я располагаю только немногими частицами праха, который хочу смешать, как можно скорее, с пеплом мужа". Тогда наконец англичанин-администратор позволил вдове совершить обряд. Родственники повели ее счастливую и радостную на костер. Ея последния слова, - пред тем как войдти в пламя, - были: "зачем мне пять дней не позволяли соединиться с тобою, о мой супруг?!" И затем, бросив горсть цветов в огонь, она совершено спокойно вошла в него, - как-бы отдыхая, откинулась навзничь и без малейшаго признака страданий уснула в заклубившемся дыму.
Религиозная экзальтация индусов до такой степени велика, что среди них подчас случаются совершенно необъяснимыя явления. Одна старуха явилась в семью, где был покойник, и заявила, что должна сгореть с ним на костре, потому что была его женою в прежнем существовании, жила с ним в священном городе Бенаресе и уже трижды совершала обряд "сати" в предшествовавших перерождениях. Так как у этой женщины еще жив был ея земной муж и даже суеверные туземцы имели полное основание усумниться, сознательно-ли она говорит и действует, - ей, конечно, был предложен вопрос: почему же, несмотря на великие подвиги духа ея, она тем не менее была разлучена со своим обожаемым супругом? Старуха, нисколько не смутившись, объяснила причину: она будто бы по ошибке подала соли нищему-брамину, просившему дать ему истолченнаго сахару, и за это он ее покарал, заставив возродиться в низшей касте. Так как у покойника в свою очередь была жена, которая не хотела уступить чужой женщине свое место на костре, - возгорелся спор, кому же оно подобает. Когда мертваго испепелили одного, настоящая вдова преспокойно осталась в живых, но мнимая, так-сказать идеальная вдова с грустью взяла от костра горсть пепла и, вернувшись домой, убедила своего мужа и его брата помочь ей совершить над собою обряд самосожжения, что они и сделали. Над прахом ея верующие соорудили впоследствие храм, - отец же покойника, духовной женою котораго она будто бы была, взял на себя расходы по обычным в таком случае поминкам.
По статистическим данным, - после изданнаго правительством в 1812 г. закона, уряжающаго самый обряд, совершения "сати", - народ в Бенгалии недоумевал... и роптал, видя число жен, добровольно решившихся принесть себя в жертву с умершими мужьями. Оно настолько заметно стало увеличиваться, что чуть-ли не утроилось в течение четырех лет, причем на самоубийство обрекались не только старухи, но и молодыя женщины. Около 1830 г. энергичный запрет властей окончательно остановил (по крайней мере, явное) совершение обряда, но тайно, он, конечно, практиковался и, вероятно, в глуши практикуется до наших дней. Например, еще в 1880 г. предан гласности один такой случай. Десятки рук, вделанных в камень у ворот сумрачнаго джодпурскаго кремля, отмечают верных до гроба княгинь, сошедших от терема этой дорогой в час следования к огненной могиле из благовоннаго дерева, хлопка и камфоры, куда - на ладье, с открытым лицем и обнаженными ногами - раторские мужи несли своего царя. И жутко, и грандиозно?Выше и выше вьется горная тропа меж сдвигающихся многоэтажных построек, запущенных дворцев и молелен, - меж тусклосерых стен с замурованными дверями и балкончиками, с глухими зелеными ставнями, с живописной резьбой на пестрых кровлях и по отштукатуренному фасаду. Тихо и безлюдно в орлином гнезде потомков "светила дня"! Только шаги замирают под сенью величавых коричнево-золотистых теремов и ленивая струя горячаго воздуха колышет концами шарфов на наших пробковых шлемах, предохраняющих от солнца. Этими узкими переходами подымались и спускались, - под багряным зонтом - при грохоте гигантских барабанов (накара), предшествуемые и окруженные рындами (с золотым и серебрянным оружием) цари пустыни, владыки свободнаго Марвара, по размерам равнаго и теперь целой Ирландии. Каждый из них вращался здесь в среде своих горделивых дворян (важнейшими кланами были Чампавут и Кумпавут) как princeps inter pares, ибо все раджпуты считают друг друга единоправными братьями по крови. В роковые предсмертные часы опасности (перед лицем ислама), воспламенные ненавистью к нему и алкавшие славной гибели избранные раторы кидались отсюда на полчища Моголов, когда Джодпур осаждался императорами Акбаром и Аурангзебом, а певцы призывали храбрецов "алыми лотосами плыть к солнечному чертогу по океану битвы, - под музыку копий и щитов, при вспышке молний от мечевых ударов, радуясь зрелищу, как Шива мастерит себе четки из человеческих черепов."
Тут же в кремле принимались, из сопредельных стран, совокупностью туземнаго рыцарства, - исключительно во имя чести и религии, без малейшаго страха накликать на себя мщенье и беду, - царственные беглецы, отказать коим в убежище и гостеприимстве равносильно было бы святотатству. Через эти же семь пройденных нами врат отъезжали навсегда на чужбину, - согласно неотвратимому приговору раджпутской общины, - черезчур грешные и своевольные княжичи-изгои. Им подводили чернаго коня, на них надевали простейший кафтан, вешали на спину такой же щит и на пояс меч, - затем убеждали удалиться, не питая злобы к родному краю.
Но по временам в черте джодпурской крепости случались и тяжкия драмы совершенно инаго характера. Родственник ополчался на родственника-сонаследника. До самозабвения преданный феодал вдруг из-за обиды становился мятежником, и его приходилось, залучив в западню, умерщвлять почти из-за угла, внутри открывающихся перед нами дворов, - вроде того как Мехмед-Али в Каире истребил мамелюков. Захваченные врасплох раторы и тогда просили только об одном, чтобы их били холодным оружием, а не пулей издалека. Родовитейшим подавалась чаша с ядом, и они безтрепетно подносили ея к губам: лишь бы кубок смерти был золотой - не глиняный...
Если раторы-феодалы питали привязанность к своему вождю, - нет тех лишений и опасностей, на которыя бы они не шли. Трогательным примером может служить беззаветная преданность некоего Джаго (в прошлом столетии). Он занимал должность наставника при детях правящаго князя. Враги лишили последняго власти и принудили бежать в Джайпур. Верный же соплеменник отправился в Деккан собирать войско для возстановления своего повелителя на престоле. Новый махараджа пишет деятельному Джаго: "розовый куст, чьим ароматом ты упивалась, о пчела! поблек: остаются одни шипы и ни одного лепестка - лучше не стремись к ним!" Добровольный изгнанник отвечает: "пчела оттого именно и стремится к обнаженному розовому кусту, чтобы весна вернулась и он опять разцвел."
Летописи Раджастана повествуют, между прочим, и о таком безумно-отважном поступке: император в Дэли спрашивает Джасван Синга, решится-ли кто-нибудь из его дружинников войдти без оружия в клетку огромнаго тигра. Родовитейший воин (из клана Кумпавут) выражает на это согласие (с целью удивить и пристыдить мусульман), спокойно входит в зловещее обиталище зверя и со столь ужасным взглядом говорит ему: "о тигр Могола! дерзни напасть на тигра из владений джодпурскаго махараджи", что хищный царь джонглей отворачивает голову и отползает в сторону, ратор же удаляется, так как раджпуты не дерутся с обратившимися в бегство.
...В одном дворе осматриваемаго нами кремля находится "гади", - небольшая белая плита, представляющая своего рода трон, сев на который законные потомки Джоды становятся царями. В громадном джодпурском дворце, воздвигавшемся постепенно вереницею славных раджей, открывается ряд давно опустевших зал и опочивален с одинокими престолами, шелково-волнистыми ложами, многочисленными столбами, подпирающими низкие потолки, стенною живописью на мифологические сюжеты, зеркалами и безвкусно распределенной позолотой. Чем древнее иной чертог, тем он краше и оригинальнее. Из одной мрачной комнаты, с затхлым спертым воздухом, крытый выступ с запыленными окнами неожиданно развертывает оригинальную панораму принявшаго нас города и близко к нему придвинувшейся грязнобурой пустыни. Кумиры, водоемы, белые домики крупных дворян-землевладельцев, узкия улицы терассами подымающагося в гору жилья, темные отвесные склоны твердыни, - на которую мы взошли, - почти полное отсутствие зелени и культуры, суровая цепь возвышенностей, уходящая в мглу безлюднаго отдаленья... да, кругозор вождей раторскаго племени всегда должен был быть отмечен печатью неудовлетвореннаго душевнаго состояния! Не оттого-ли и слагался здесь буйный тип искателей новизны и приключений, окрылявшихся неустрашимыми мечтами вечно жить войной, вечно грезить сражениями, вечно бредить блаженством очнуться в ярком языческом раю, куда настоящаго индийскаго героя в момент смерти обязательно возносят прекрасныя валкирии?
Велика заслуга шотландца Тода (James Tod), хорошо изучившаго Раджпутану и впервые поведавшаго о ней образованному миру хоть что-нибудь связное и определенное. Только будучи на месте, можно понять, какие клады поэзии страна таит в недрах своего населения и своей замыкающейся в гордом молчании древности, - несмотря на то, что и джайнскими общинами, и княжескими родами бережно передаются из поколения в поколение окруженныя ореолом святости книжныя записи стародавних времен. Последния, вне сомнения, полны и умиляющей прелести, и несравненнаго мужества, и глубоких ужасов, порождать каковые способен лишь мистический Восток. Например, вот мы стоим у постели прежних махараджей, на которой они будто бы нераз вскакивали по ночам, тревожимые отвратительным видением. Один джодпурский правитель обезчестил дочь какого-то брамина (а брамины Марвара исповедуют религию грознаго Шивы, едят мясо, пьют вино, отнюдь не отличаются мягкосердием подобно своим собратам - вишнуитам); тогда до изступления разгневанный отец собственноручно ее убил, вырыл яму и, призывая проклятия на обидчика, принес богам огненную жертву из разрубленнаго на части тела девушки. Для усиления смысла такой нечеловеческой мести, он резал еще куски от самаго себя и злорадно бросал их в жадно разгоравшееся пламя, куда наконец ринулся в свою очередь с криком: "до свидания, раджа! Мы встретимся через три года и три дня..." Мучимый угрызениями совести, тот действительно умер в назначенный срок, а преемники долго вслед затем ожидали посещения мстительной тени, - именно в счастливые моменты жизни, когда им улыбались любовь и успех.
ЖЕВАНИЕ БЕТЕЛЯ Индус, как житель жаркой страны, употребляет спиртные напитки сравнительно редко, тем более, что индуизм, также как и Ислам, это запрещает. Пьют преимущественно низшие касты. Зато очень распространено жевание бетеля. Этот обычай характерен для всего юго-востока Азии и, по-видимому, стоит в связи с крахмалистой пищей, требующей усиленного действия желудочного сока. Жвачка, состоит из трех частей: 1) листа бетеля (это название происходит от тамильского слова "веттилей"), 2) орешка пальмы, "арека катеху", по своему вкусу напоминающего мускатный орех, и, наконец, 3) извести, смешанной с водой. Последнюю намазывают тонким слоем на лист бетеля, в который заворачивают кусочек орешка, и жвачка готова. Иногда для разнообразия прибавляют другие пряности: кардамон, гвоздику и т. п. Особенно принято жевать бетель после тяжелого обеда, но большинство индусов жует его с утра до вечера. После обеда или при приеме гостей жвачка подается на особых подносах. В старину на Цейлоне ее приносили на большие званые обеды в особых вышитых мешках и раздавали гостям. Обычно жующий сам приготовляет жвачку. Для этой цели на стол ставится прибор, состоящий из ножниц для разрезывания орешка, ступки с пестиком для толчения извести, ложки для смешивания извести с водой и для обмазывания листа. Иногда подается готовая жвачка или материал для нее в так называемых "сиридан", т.-е. подносиках с крышкой. Выходя из дома, индус или цейлонец берет с собой материал для жвачки в особых кисетах, или плетеных, как на Цейлоне, или металлических, как в южной и северной Индии. Если он побогаче, то слуга несет за ним металлическую коробку с отделениями, содержащую материал для жвачки. Жевание бетеля вызывает обильное выделение слюны кроваво-красного цвета. Поэтому в индийском доме плевательница занимает весьма почетное место и часто украшается красивым узором.
Отправлено: 23.07.09 06:35. Заголовок: Отшельники и паломни..
Отшельники и паломники
По старинному правилу, брамин, когда он увидел лицо своего внука, т.-е. когда продолжение его рода обеспечено, должен отказаться от положения домохозяина и жить в лесу для спасения души. К концу своей жизни он переходит на последнюю стезю земного пути и превращается в "саньяси", т.-е. бездомного странника. И сейчас есть правоверные брамины, которые живут по этому правилу. Вообще отказ от удобств жизни, отшельничество и суровое обращение со своим телом, доходящее до самоистязания, считаются высшим выражением религиозного чувства. Пример Будды показывает, что на такой путь можно стать и в молодости. И в настоящее время Индия полна дряхлых старцев и сильных молодых людей, посвящающих себя религиозной жизни. Для огромного большинства этих пяти миллионов нищенствующего люда религия - только предлог для безнаказанного тунеядства и попрошайничества. Настолько сильно у народной массы Индии почтение ко всем отрекшимся от мира сего, что просьба нищего никогда не встречает отказа. Повинуясь сектантскому и кастовому духу, своего народа, индийские отшельники образуют группы или ордена и даже касты. Обычные названия этих профессиональных богомольцев: "байраги", т.-е. свободный от земных привязанностей, "йоги", т.-е. стремящийся к высшему познанию, или "госайн", т.-е. овладевший своими чувствами. Большинство проводит жизнь в непрерывных переходах от одной святыни к другой, и многие из них несколько раз успевают обойти многочисленные места поклонения. Их имущество и одежда крайне ограничены, некоторые ходят просто голыми, или, как индусы поэтически выражаются, "одеваются в четыре страны света". Некоторые шьют себе платье из разных выброшенных лоскутов. Многие носят рубаху желтого цвета. Все снабжены чашей, в которую они собирают пищу. Эти чаши часто - простой глиняный горшок или металлическое блюдо, украшенное раковинами "каури". Во многих местах для этой цели служит половина двойного кокосового ореха, который привозится с Сейчельских островов. Некоторые типы нищих обращают на себя внимание прохожих простыми музыкальными инструментами - бубенчиками, погремушками, бубнами, медными рогами, простыми струнными инструментами. Особым почетом среди темного народа пользуются самоистязатели. Этот род религиозного изуверства издавна практиковался в Индии и принимает подчас чудовищные формы. Нередко можно видеть человека с поднятой рукой, которая в этой позе одеревенела. Другие предпринимают такую же операцию с ногой. Иные сидят неподвижно, подпирая подбородок костылем, среди четырех костров и подвергают себя сверх того действию палящих лучей индийского солнца. Эти странные любители тепла называются "панчагни", т.-е. окруженные пятью огнями. Некоторые нищие прибегают к своеобразному средству принуждения, когда терпеливый индус не сразу исполняет их назойливые просьбы. Они всенародно, на глазах у своей жертвы, наносят себе раны ножом или особым инструментом. Несчастный индус, во избежание народного фанатизма, вынужден тогда дать гораздо больше, чем его просили. Религиозное нищенство практикуется также мусульманами. Общее название для мусульманских подвижников - факир. Общеизвестно их умение протыкать части своего тела острым оружием. Вообще подвижничество - отличительная черта индийской религии. Для рядового индуса это стремление находит свое удовлетворение в паломничествах в одну или несколько из многочисленных святынь его веры. В прежние времена, когда такие паломничества совершались пешком, и путь часто лежал через дикие и опасные области, они являлись действительно большим подвигом. В настоящее время главные центры индуизма - Бенарес, Аллахабад, остров Сагара, Пури, Канджипурам, Рамешварам и т. д. - легко доступны по железной дороге, и количество паломников, таким образом, сильно увеличилось. Вокруг святынь выросли бойкие торговые города, в которых приезжающий с накопленными деньгами крестьянин снабжается всевозможными амулетами, иконами, изображениями, картинками из мифологии. Некоторые из этих святынь, как например, Бенарес и Аллахабад, находятся на берегу священных рек, и паломники отправляются туда умирать. Трупы умерших сжигаются в особых "гхатах", как называются купальни на берегу реки, и их прах бросается в реку. Иногда, для увеличения заслуги, вытекающей из паломничества, верующие затрудняют себе путь. Так например, почитатели Шивы в южной Индии отправляются в город Пальни, неся на плечах коромысло, к которому привязаны медные горшки с рисом и другими жертвами для бога; такие коромысла украшены резьбой. Многие совершают это путешествие бегом, выкрикивая при этом: "Епполь свами", т.-е. "Когда о Господь" (увижу тебя).
Отправлено: 23.07.09 06:39. Заголовок: Кремация в Индии Инд..
Кремация в Индии
Индуистские обычаи кремации сохранились неизменными с незапамятных времен. XX век привнес в этот ритуал лишь электрические крематории, которые по каким-то магическим причинам в Индии не пользуются большим спросом и, в основном, служат для сжигания тел высокопоставленных чиновников, состоятельных людей, иностранцев, оказавшихся в день своей смерти на чужбине. Основная масса населения Индии - больше миллиарда человек - ортодоксальные индусы, которые предпочитают традиционный погребальный костер. Его разжигают на пирамиде разной высоты уложенных в несколько рядов дров. Если сжигают тело состоятельного человека, то в дрова непременно добавляют несколько поленьев ароматного сандала. Идеальным местом смерти для индусов считаются берега священной реки Ганг. Фактически единственный вид погребения - это кремация. 99% всех умерших кремируют, как правило, на открытых площадках вдоль рек, а прах рассеивают над священной водой Ганга. Если кремация прошла вдали от Ганга, то нередко родственники предпочитают хранить прах дома до удобного момента, когда кто-либо поедет в ту часть Индии, где протекает священная река и развеет прах над его водами. Для прощания с людьми высшего сословия, состоятельными индусами имеются специально устроенные «Дома смерти», где торжественно проходят похоронные ритуалы, после чего тело кремируют, а прах развеивают. На месте кремации (шмашане) сооружают десятки невысоких каменных платформ или выкладывают ложементы для костра в виде каменного, бетонного прямоугольного корыта. Часть таких крематориев имеет металлическую крышу на случай дождя с отверстиями для отходящего дыма. Некоторые крематории открыты небу. Покойников одевают в самые лучшие и красивые одежды. Для доставки тела к месту кремации индусы не используют гроб. Покойника укладывают на бамбуковые носилки и укрывают чистой белой или цветной материей. В зависимости от достатка это может быть хлопок, шерсть или шелк. Как правило, эти покрывала используются много раз. Перед кремацией тело обмывают в водоеме, а ткани, в которые было завернуто тело, полощут в реке, высушивают и затем вновь используют для следующих похорон. Перед носилками должен идти сын покойного. Он раздает нищим милостыню и традиционные сладости. В руке у него - горшочек с горящими углями, от которых будет разожжен костер. Кремация проходит публично, в присутствии большого числа мужчин. Вдова и вообще женщины не участвуют в траурной церемонии. Обычно они находятся неподалеку, сидят, дожидаясь окончания церемонии, на скамейках, которых очень много. Дело в том, что в Индии, как в Англии и других европейских странах, на кладбищах и в колумбарных парках принято делать взносы на покупку скамеек, урн, строительство навесов, беседок в честь умершего родственника. На возведенных таким образом сооружениях обычно навешивается табличка «скамейка подарена в память о …». Если умер человек преклонных лет, то шествие, как правило, организовывают менее скорбное. В нем участвуют даже музыканты и барабанщики, которые играют народные мелодии, а носилки сверху украшают каркасом, обитым разноцветной фольгой. В таком почетном убранстве тело погружают в воду для омовения. Перед кремацией каркас снимают и используют вторично. Доставив покойника к месту кремации, его укладывают на землю или заносят в небольшую пагоду, ротонду, выполняющую функцию часовни или храма. Брахманы начинают читать мантры, готовя все еще заточенную в теле душу к возрождению. После этого совершают последнее омовение и тело водружают на пирамиду дров. На колени кладут тяжелое бревно. С практической точки зрения обряд заключается, главным образом, в жертвенных ритуалах. Священный костер тщательно раскладывается. Собравшиеся бросают в костер жертвоприношения, другие распевают гимны, вызывают духов. Сегодня все меньше остается в обряде кремации мистического и символического, но сам ритуал, будучи традиционным, в основном остается прежним. Тщательно соблюдается каждая деталь: разжигание костра старшим сыном, форма сосуда со священной водой, точная интонация произносимых слов. Итак, сын умершего должен самолично зажечь погребальный костер. Если он хоронит мать, то огонь зажигает в ногах, если отца - у головы. Сын и все представители мужского пола семь раз обходят вокруг погребального костра. В огонь подливают ароматические масла для того, чтобы разгорающееся пламя охватило все тело покойного. Присутствующие на траурной церемонии устремляют свои взоры на череп усопшего, ожидая великое таинство освобождения души из тела. Никто в эти минуты не разговаривает, все соблюдают тишину, чтобы не пропустить хлопок расколовшегося черепа. Если череп раскололся, душа смогла сама найти выход наружу и покинула тело. Если нет, то сын покойного должен разбить череп ритуальным шестом с металлическим наконечником, чтобы выпустить душу. После того, как останки прогорят в костре, родные и близкие покойного возвращаются домой, где совершают ритуальное омовение для самоочищения. На третий день они возвращаются к месту кремации и собирают пепел. В больших городах, например Дели, Бомбее, Мадрасе, где огромный поток тел на кремацию, нет возможности дожидаться исхода третьего дня, и, как мне объяснили, уже в конце дня, если кремация началась утром, пепел и несгоревшие останки собирают в тазы, ведра и высыпают в воду одной из священных рек. Такие реки в местах высыпания праха лишь условно можно назвать священными: вода в этих местах черная, как уголь; на поверхности и по всей кромке берега - огромные смолянистые черные пятна от несгоревшего человеческого жира, много черной копоти. Повсюду ветром рассеиваются запахи пригорелого мяса. В реке то там, то здесь можно увидеть плавающие останки - уши, части ног, рук, куски кожи. При всей антисанитарии обряда сожжения есть в нем что-то величественное. Следишь за церемонией и видишь, как в какой-нибудь час времени после смерти от покойника остается лишь несколько пригоршней пепла, который тут же рукой посвященного брахмана, жреца смерти, рассеивается на все четыре стороны по ветру над рекой, дабы пепел навеки смешался со священной водой. В этот момент невольно понимаешь, насколько глубока философия этого обряда. Разбрасывая горсть того, что некогда жило и чувствовало, любило, радовалось и плакало, брахман поручает пепел четырем стихиям: «земле, из которой оно развивалось и сформировалось в человека и которая так долго питала его; огню, эмблеме чистоты, пожравшему его тело, дабы дух его также был очищен от всего греховного и мог свободнее вращаться в той новой сфере загробного существования, где каждый грех является преткновением на пути человеческой души к Мокше, или вечному блаженству; воздуху, которым он дышал и тем самым жил; воде, которая очищала его физически и духовно, поила его и теперь принимает его пепел в чистое лоно свое…» (мантра XII). «Чистое», как определение, употребляется в мантре только в фигуральном смысле. Повторюсь, реки в Индии, начиная с трижды священного Ганга, невообразимо грязны, особенно близ городов и селений. Думаю, здесь нужно оговориться. Грязными реки представляются нам, европейцам. Для местных жителей реки священны и потому всегда чистые. 300 миллионов человек омываются в них от тропического пота и грязи по несколько раз в день. А касты, недостойные сожжения, как шудры, парии, мэнги, бросают в них вдобавок своих покойников. Все остальные касты бросают в воду рек также своих детей, умерших ранее трехлетнего возраста. Вечером хоронят лишь богатых или принадлежавших к высшим кастам. Только для таковых зажигаются после солнечного заката высокие костры из сандалового дерева вдоль священных вод. Неприкасаемые и шудры недостойны слышать даже после смерти божественные слова из священной книги откровения. Для них нет костра и даже простой молитвы. Как не допускался он ближе семи шагов к ступеням храма при жизни, так не допустится он и в загробной жизни стать наряду с дважды рожденным. Тяжелой стороной индусского погребального обычая является то, что он протекает очень шумно, с криками, со стоном и плачем: чисто театральная экспрессия горя, умелые речитативы, красиво рисующие величие потери и вызванного ею несчастья, вырывание волос, биение себя в грудь, падание в судорогах на землю - все это считается актом неизбежным, приличествующим случаю и обязательным для вполне достойного и пышного отправления похорон. В этих выражениях горя гораздо больше обязательности, традиционного этикета и общественной формы, чем действительных переживаний. Чем женщина более продуктивна в истерических выпадах, чем она больше причитает и более разнообразна в своих фразах, тем она заслуживает более похвал и почета. Десять дней в доме покойного не готовят пищу. Еду приносят друзья и близкие. Эти десять дней - самые важные, так как имен- но в эти дни душа находит себе новую оболочку. На первый день она должна «выбрать» новую голову, на второй - шею, на третий - сердце, на четвертый - спину, затем пупок, половые органы, бедра, колени, ноги и, наконец, руки. Если погребальный обряд был выполнен не по всем канонам, то душа не найдет себе нового тела и станет блуждать, как злой дух. После 10-го и до 31-го дня накрываются праздничные столы, созываются родные и близкие. Непременно приглашаются и представители высшей касты - брахманы. Индусы верят, что благословение брахмана, как отпевание у христиан, поможет душе обрести достойное место на небесах. Цвет траура у индусов - белый, в то время как в западном мире - это черный или сочетание черного и белого; в России - черный с красным. Женщины надевают платки белого цвета. Траур соблюдается, как правило, в течение года. Считается, через год душа умершего достигает царства смерти. После этого об усопшем уже можно вспоминать один раз в год. В Дели, помимо обычных шамашанов, расположенных на берегах реки Джампы, одной из великих священных рек Индии, имеется специальный парк - место кремции государственных лидеров. Здесь, в парке, расположенном на берегу реки Ямуна, побывал и я. Монументами отмечены места кремации Махатмы Ганди - «Радж-гхат» (Царский берег), Джавахарлала Неру - «Нанти Вана», Индиры Ганди - «Шакти-стал» (место силы), а в 1991 году здесь было кремировано тело Раджива Ганди, убитого террористами. Интересно, что сам прах Индиры Ганди в парке не был погребен. Ее сын Раджив с самолета рассеял прах над белоснежными Гималаями 11 ноября 1984 года. Прах самого Раджива был погружен в воды великого Ганга.
Постоянное периодическое выполнение похоронных обрядов считается среди индусов самой положительной и неотложной обязанностью. Это простое выполнение торжественной обязанности перед одним из предков, долга, состоящего не только в признательном их почитании, но и в совершении актов, необходимых для их поддержки, счастья и дальнейших преуспеваний в потустороннем мире. Умершие родственники, по крайней мере, трех ближайших поколений для живущего на земле являются наиболее дорогими божествами, и они должны быть почтены ежедневными приношениями и молитвой, иначе Немезида в том или ином виде, несомненно, проявит свою волю над живущей семьей. По индуизму вся жизнь - цикл из трех составляющих: земное пребывание, смерть и возрождение. Карма, то есть деяния души, оказывает влияние на все три этапа. Карма - это итог как позитивного, так и негативного поведения человека. В Карме находит отражение все, чем была «занята» душа в течение всей жизни. Концепция индуизма предполагает, что каждый верующий преследует четыре основные цели: Karma (душевное удовлетворение, радость), Artha (материальное благо), Dharma (выполнение общественных и религиозных обязанностей, Moksha (обретение освобождения или искупление от грехов). Достичь искупления можно при одном условии - все дела должны быть улажены до смерти. С этой точки зрения, человечество может повлиять на свою собственную веру, линию поведения в жизни и возрождение. Практицизм индуизма проявляется в убеждении, что никто не может посвятить всю свою жизнь только духовным ценностям. Поэтому каждый, кто озабочен грядущим искуплением, должен аккумулировать как можно больше положительной Karma, иными словами, - совершать больше положительных, позитивных деяний. Смерть - это врата к возрождению. В то же время мертвое тело считается «темным», нечистым, временно неприкасаемым. Нечистым считают каждого мертвого, включая тело ближайшего родственника. Церемония прощания - это масштабное мероприятие с участием нескольких сотен человек. Кроме молебна он включает церемониальное очищение и жертвоприношение обычно в виде огня и риса - своеобразная форма прошения милости у богов за душу умершего. В прощение верят все индусы. Наказание - не вечно, всегда есть возможность путем благородных поступков повлиять на карму. Во время церемонии Пандит, или священник, зачитывает текст священных писаний, произносит молитвы, прося заступничество за усопшего. Молитвы - главная форма выражения скорби в Индии. Их задача облегчить выход «жизни» через разные части тела. Душа, по существующему верованию, должна уйти через одно из девяти отверстий в теле, сообразно с особенностями и достоинством умирающего. Душа хорошего человека покидает тело через брахмарандхру (вершина черепа), душа дурного через анальное отверстие. По народному верованию человек может совершить 1300 грехов. Все эти аморальные акты не проходят бесследно, повелительно вплетаясь во взаимоотношения людей, служа орудием угнетения или обиды, тормозя нормальный ход жизни. Пожертвования также подаются священнику, который совершает ритуалы погребения, отпевания и поминовения. Как правило, Пандит получает пожертвования за свои услуги в форме денег или вещей. Поскольку священник - это представитель всевышних сил на земле, его нужно задобрить, чтобы он лучше влиял на судьбу усопшего.
Отправлено: 23.07.09 06:41. Заголовок: Пранаяма для желудка..
Пранаяма для желудка
Тот, кто считает специи необязательной составляющей вкусной еды, а корицу пробовал только в булочках, пусть задумается о том, что если бы не пряности, Америка так и осталась бы неоткрытой. Ведь именно ради них, ценимых на вес золота, Христофор Колумб отправился на поиски нового морского пути в Индию и случайно открыл новый континент. Индия – родина большинства известных и малоизвестных специй, и именно пряности – главное в индийской кухне. Об этом я знал еще до того, как побывал в Индии, благодаря знакомству с владельцем индийского ресторана в Москве. Находясь с подветренной стороны, я всегда мог предсказать его появление как минимум за минуту.
SPICE, SPICE, SPICE ! Большая ошибка – пытаться судить о древнейшем из кулинарных искусств по меню «неиндийских» ресторанов индийской кухни. То, что в них подают, значительно адаптировано под нежный желудок белого человека. И курица, которую вы готовите в микроволновке в соусе карри, купленном в супермаркете, не имеет с индийской кухней ничего общего, кроме названия самой известной из индийских приправ. Названия – но не вкуса. Из каких только смесей трав, кореньев и пряностей не готовят карри «просвещенные кулинары»! Мне попадались образцы пcевдоиндийского искусства, вообще не содержащие ни грамма карри. Необходимый темно-рыжий цвет легко достигается хитрым смешением прокаленного желтого перца с шафраном. Настоящий карри уникален даже не потому, что это растение произрастает только в Индии. Карри – это смесь свежемолотых специй с обязательным участием листьев индийского растения с тем же названием. Так как у каждого повара свой вкус и свои секреты, то один карри никогда не получается похожим на другой. В готовом виде карри не хранят, потому что смешанные между собой пряности быстро теряют остроту и аромат. Тот, кому случалось бывать поутру на восточном базаре, наверняка наблюдал забавные сцены у прилавков со специями. Покупатели придирчиво осматривают травки и семечки, ковыряют ногтем корешки и веточки, нюхают свои пальцы, самые темпераментные потом суют пальцы под нос продавцу, сопровождая жест неодобрительными восклицаниями. Это значит, что специи несвежие, лежалые, пересохшие, или наоборот – влажные, набравшиеся посторонних запахов. Так вот, для приготовления карри уважающие себя индийские повара и домохозяйки поутру отправляются на рынок и выбирают самые лучшие специи, а измельчают их в ручной мельнице или в ступке непосредственно во время приготовления блюда. Даже обычный рис или картофель индийцы едят с приправами. В ювелирных пропорциях смешиваются до нескольких десятков специй. Тут и знакомые нам кориандр, тмин, гвоздика, кардамон, корица, имбирь, куркума и шафран, и экзотические пряности вроде асафетиды, известной в России как ферула вонючая (в старых справочниках по фитологии она называлась еще более бескомпромиссно – ферула вонючейшая). Несмотря на непрезентабельное имя, растение это обладает не только ярким вкусом и ароматом, но и целебными свойствами. Еще великий Ибн Сина назначал микстуру из асафетиды при нервных расстройствах, и современная медицина от нее не отказывается. Лекарственными свойствами, между прочим, обладает большинство специй. Красным перцем можно вылечить ревматизм, имбирем – простудные заболевания, а в Средней и Малой Азии, где чуть ли не в любое блюдо добавляют куркуму, практически не болеют гепатитом. Итак, если вы не относитесь к любителям пряной пищи и кулинарных экспериментов, в этой великой и голодной стране вам придется туго. Зато у вас будет шанс вплотную познакомиться с подлинной индийской кухней. Потому что съесть что-то по-настоящему индийское можно только в Индии.
ТЕХНИКА БЕЗОПАСНОСТИ Несмотря на вышеописанное изобилие используемых индийцами специй, многие туристы остаются в убеждении, что еда в Индии существует в двух вариантах – очень острая и очень сладкая. Привлеченные приятным запахом, они соблазняются неизвестной едой, которая продается прямо на улице с лотка или из тандура. Этого делать не стоит. И не только потому, что такая еда не отвечает санитарным нормам в любом городе мира, и уж особенно в Индии. А потому, что вкуса вы, скорее всего, просто не почувствуете. Оглушенные остротой, ваши рецепторы впадут в кому, и придется заливать горящие внутренности литрами воды. Тут так едят. Если будете уж совсем умирать с голоду, а другой еды поблизости не окажется, по крайней мере скажите торгующему едой два слова: «Но спайс!». Повторяйте до тех пор, пока не убедитесь, что он вас понял. Совсем без специй, конечно, не обойдется, однако у вас будет шанс избежать хотя бы некоторого их количества, и это немного облегчит вашу участь. Постепенно вы научитесь отличать «пожароопасную» еду от пресных лепешек и безобидных жареных бананов, которые подают в банановых же листьях. После нескольких не самых удачных опытов мне удалось найти свой оптимальный вариант пропитания в Индии – тхал и (тали). Эта универсальная индийская еда не имеет рецепта приготовления и определенных ингредиентов. Это, скорее, способ еды. На большую тарелку кладется лепешка – чапати или рис, а вокруг ставятся несколько маленьких чашек с разной жидкой едой, в которую чапати или рис макают. В числе жидкого обычно бывает острый соус с чили, что-то вроде обжаренных томатов, иногда йогурт. По своей сути тхали бесконечно: если вы доели лепешку, вам принесут еще одну – горячую, опустошили одну из пиал – принесут следующую, и все это – за символические деньги. Тхали (тали) – пожалуй, самое дешевое удовольствие в Индии. Главное, выбрать из приправ ту, которая не выжжет вам горло сразу и не отобьет аппетит навсегда. В одной из чашек, расставленных вокруг лепешки, непременно будет суп дхал (дал). Это одно из самых любимых индийцами блюд: его подают и в высококлассном ресторане, и в уличной забегаловке. Дхал (дал) делают из гороха, сои, бобов и фасоли, но чаще это чечевичный супчик. Очень острый и очень вкусный.
БЕЗ МЯСА Индия – родина вегетарианства. Мяса тут мало по многим причинам. Во-первых, по религиозным: для индийцев-мусульман, пусть их и немного, свинина – «грязная пища», а для индуистов, которых большинство, есть говядину – «все равно, что есть свою мать». Во-вторых, по климатическим и экономическим: жаркий климат и минимум холодильников на душу населения. Мясо же, как известно, продукт скоропортящийся, даже если продлевать его жизнь при помощи волшебных специй. Зато щедрая индийская земля дает по три-четыре урожая овощей, фруктов и бобовых за год. Так что индийцев можно понять – зачем сопротивляться природе, если она так естественно склоняет к вегетарианству? Между прочим, россиянин, воспитанный на мясном борще и пирожках с мясом, неожиданно легко переносит здесь временное вегетарианство. На жаре пищевые пристрастия почему-то меняются, и вы вполне удовлетворитесь бобовой похлебкой, фруктами, тутовыми ягодами и мелкими арбузами. И все-таки не думайте, что в Индии о мясе придется забыть. По праздникам, для дорогих гостей и в дорогих ресторанах готовят блюда из птицы и козлятины. Признаюсь, что талант индийцев в приготовлении мяса был для меня полной неожиданностью. Оно просто тает во рту. Не знаю, как это им удается, но здесь мне ни разу не подавали жесткого мяса.
СКАЖИ АЛКОГОЛЮ НЕТ! А вот с питьем в Индии настоящая беда. Алкоголь здесь распространен мало и стоит дорого. Вино тоже не рекомендую – это, в общем-то, и не вино, а нечто вроде крепленого и изрядно подслащенного компота неизвестного происхождения. На северо-востоке и в центральной Индии гонят рисовое пиво. Оно белесое, малоприятное на вкус, зато дешевое. В штатах, производящих рисовое пиво, нужно быть бдительным. Здесь пьют по индийским меркам многовато, а в пьяном виде обычно безобидные индийцы совершенно невыносимы. Что же пить? Воду из бутылок, соки из пакетов, кофе в приличном доме, сваренный приветливой хозяйкой. Чай на родине «тех самых трех слонов» популярен не меньше, чем в России, вот только наши представления о нем, мягко говоря, не совпадают. То, что здесь его пьют с молоком, вполне объяснимо – наследие английского владычества. Но вот то, что эта мутная смесь из молока, воды, сахара и чайной крошки (один в один та бурда, что подавалась в советских столовых), необъяснимо. Где они этому научились? В лучшем случае под видом чая мне подавали чашку кипятка с чайным пакетиком либо чайник с содержимым бледно-желтого цвета и тремя плавающими в нем чаинками. Настоящий чай мне не удалось найти даже на юге страны, где расположены лучшие чайные плантации. Видимо, нынешние объемы экспорта значительно превышают грузоподъемность флотилии Христофора Колумба, и индийский чай проще найти в английской упаковке в российском супермаркете. Хотя не исключаю, что и в Индии он существует, – просто надо знать места.
СЛАДКИЙ И ГАДКИЙ Индийцы – великие сладкоежки. Сладостей в Индии большое разнообразие. С их номенклатурой определиться сложно, потому что название изделия зависит от ингредиентов, а не от формы. С формами проще, их всего две – колобки и прямоугольники. А содержание может быть песочным, творожным, ореховым, кукурузным, маковым, овсяным – в общем, каким угодно и даже с фруктовой начинкой. Сладости очень приторные и весьма специфические. Например, индийская халва имеет мало общего с той, что мы знаем с детства. Она мягкая и больше похожа на сладкое масло, ее мажут на хлеб. Есть еще красивого цвета гаджар-халва, которую делают из моркови. А вкус самого популярного в Ассаме десерта вообще трудно представить. Это сладкая сметана с орехами и специями. Перца в этом десерте намного больше, чем рупий в обмен на 100-долларовую купюру.
И СНОВА О СПЕЦИЯХ Индийская кулинария так же парадоксальна, как и сама Индия. Местную еду нужно принимать такой, какая она есть, потому что разобрать ее по параметрам продуктов, мер и правил приготовления невозможно. Индийцы – по натуре мистики, и все, что они едят, имеет наряду со вкусом и калорийностью определенные мистические свойства. Например, понятие холодной и теплой пищи индиец никак не связывает с реальной температурой продуктов. Холодную еду он может назвать теплой и наоборот. Рис, даже только что сваренный, – еда холодная, поэтому его готовят с шамбалой (пряные семечки с запахом грибов), которая нейтрализует холод риса своим теплом. По законам «Аюрведы» (авторитет этой древней книги непререкаем в Индии вот уже шестое тысячелетие), для физического и душевного равновесия человек должен в течение дня получить шесть вкусов: кислый, горький, сладкий, соленый, острый и вяжущий. Каждый продукт имеет полезные и вредные свойства, но, правильно смешивая специи, можно ослабить плохие свойства еды и усилить хорошие. Так что специи играют свою роль не только во вкусе и аромате блюда, но и во внутреннем балансе вреда и пользы, тепла и холода. В конце ХХ века ученым-биотехнологам удалось дать научное объяснение странным представлениям индийцев о холодном и теплом: это деление соответствует тому, в какую сторону в продукте закручивается спираль ДНК – слева направо или справа налево. Остается выяснить, что знали жители Индии о ДНК несколько тысячелетий назад…
Упанаяна (посвящение)* Происхождение и формы посвящения. Церемонии, совершаемые в связи с наступлением юности, распростра¬нены повсюду. Соответствующие обряды имеют парсы, христиане, мусульмане. Первобытные племена совершают определенные церемонии для приема юноши в свой кол¬лектив. Эти церемонии так же важны, как любой другой вид социальной процедуры. Их основа — гражданская, их цель — подготовить молодых людей к выполнению активных гражданских обязанностей. Люди осознавали важность клана и стремились сохранить в неприкосновен¬ности жизнь общины, они воспитывали тех, кто мог нести обязанности старейшин. Таким образом, разбираемая церемония возникла из гражданских нужд общины. Она получила религиозную окраску, поскольку всякая часть жизни древнего человека наполнялась религиозным содержанием и всякая общинная деятельность нуждалась в религиозной санкции для того, чтобы быть действенной.
Посвящение молодых людей у разных племен и в разных религиях совершается различным образом. Некоторые первобытные племена посвящают своих молодых людей посредством испытаний на терпение, устанавливают табу для молодого человека, когда он входит в жизнь. Способом посвящения у некоторых первобытных племен является нанесение телесных повреждений. Посвящение у индийцев. По сравнению с примитивной идеей инициации созданная древними индийцами схема обучения, предназначенная для посвящения и подготовки молодых людей к полноправному участию в обществе, была большим шагом вперед. Представления индийцев основывались на том, что человеку необходима определенная культура, чтобы войти в общину и пользоваться всеми ее правами и привилегиями. Без упанаяны никто не мог называться дваждырожденным. Кто не проходил этой санскары, считался исключенным из общества дваждыро-жденных и лишенным всех привилегий. Посвящение открывало доступ к сокровищам литературы индийцев*. Без него нельзя было жениться на девушке из варн дваждырожденных. Таким образом, индийский идеал сделал всеобщее образование необходимым испытанием и отличительным признаком всего общества*. Наиболее замечательным фактом в связи с упанаяной является то, что благодаря ее совершению посвященный считался пережившим второе рождение. Это изменение личности человека посредством религиозных церемоний можно сопоставить с христианским обрядом крещения, который рассматривается как таинство, изменяющее духовную жизнь чело¬века. Если мы проанализируем сущность этих церемоний, мы не можем не увидеть в них глубокое человеческое убеждение, что человек вследствие своего контакта с ми¬ром теряет свою первоначальную чистоту и должен быть духовно рожден снова*.
Древность упанаяны. Церемонии упанаяны восходят к глубокой древности. Соответствующий обряд парсов, называемый «навзат» (новое рождение), посредством которого дети парсов, и мальчики, и девочки, получают религиозное посвящение в возрасте шести лет и трех месяцев, показывает, что упанаяна (посвящение ребенка) возникла в тот период, когда предки индоариев и иранцев жили еще вместе. Ведийский период. Слово «брахмачарья» дважды упомянуто в ведах в значении «жизнь ученика» (Ригведа, Х, 109,5). Встречается также упоминание об ученике, который только что совершил санскару упанаяна* (Ригведа. III, 8,4-5). «Атхарваведа» (ХI,5) прославляет изучающего веды ученика в двух гимнах, содержащих многие детали обряда, встречающиеся в позднейшее время. Посвящение ученика рассматривалось как второе рождение. «Учитель берущий его в учение, делает ученика зародышем в себе, он носит его в своем чреве три ночи. Боги собираются к нему, чтобы увидеть его рождение». (Атхарваведа ХI, 5,3). Ученик носил священный пояс, надевал шкуру антилопы, носил длинную бороду, соблюдал целомудрие, собирал топливо и поддерживал священный огонь. В «Атхарваведе» (ХI,5,6) говорится: «Ученик идет… одетый в шкуру черной антилопы, прошедший посвящение и длиннобородый»*. Ученик также собирал милостыню. «Эту широкую землю и небо ученик вначале принес как милостыню» (Атхарваведа, ХI, 5,9). Все эти характеристики ченика встречаются и в послдеведийской ритуальной литературе. В период брахман церемония упанаяны приняла почти законченный вид, ее элементы постепенно закреплялись (Шатапатха-брахмана, ХI,4). Ученик обращался к учителю и заявлял о своем намерении стать учеником: «Я пришел ради брахмачарьи (ученичества). Сделай меня брахмачарином (учеником)»*. Потом учитель спрашивал имя ученика, читая соответствующие стихи, и поручал его защите богов и бхутов. Он произносил также пять наставлений для руководства его поведением*. Потом обучал ученика священной мантре «Гаятри»: учитель в течении трех дней соблюдал воздержание. «когда принял брахман в ученичество, пусть избегает половых сношений и т.д.» (Шатапатха-брахмана, ХI,5,4,16)*. Из описаннной процедуры развился позднейший ритуал* (Параскара, II, 5,6). По-видимому, в период упанишад сложилось представление о четырех ашрамах и ученичество стало почитаемым институтом. Упанаяна была лишь приходом к учителю и приемом в ученики (Чхандогья-упанишад, IV,4). Учеников принимали, если они удовлетворяли условиям, указанным учителем. «Это знание не следует передавать неверую¬щему, нечистому и порочному» и т. д. (Тайттирия-упани-шада). Ученики жили и питались в доме своего гуру (Чхандогья-упанишада, IV, 10, 1), а взамен оказывали ему разные личные услуги, например присматривали за его коровами и поддерживали жертвенный огонь*. В истории Сатьякамы Джабалы говорится, что его просили пасти коров гуру и возвратиться только тогда, когда их станет тысяча. Кроме того, ученик также помогал своему учителю собирать милостыню (Чхандогья-упанишада, IV, 3, 5). Обычный период ученичества продолжался от 12 до 24 лет, но встречаются упоминания и о большей длительности. Возраст, когда начиналось ученичество, и период, проводи¬мый в доме у учителя, могли быть различны в зависимости от индивидуальной склонности и способностей. Например, Шветакету начал ученичество в 12 лет и учился 12 лет. Упанишады также сообщают нам, что всякий раз, когда ученик приходит к новому учителю, он должен совершать упанаяну заново (Чхандогья-упанишада, IV, 3, 5). История об Аруни свидетельствует, что даже пожилой человек мог на время стать учеником (Брихадараньяка-упанишада, VI, 2, 7)*. Учитель пользовался большим уважением. Считалось, что почтение к учителю необходимо для высшего рода знания (Шветашватара-упанишада, VI, 23). В конце периода ученичества давались важные практические на¬ставления, например: «Говори правду. Веди благочестивую жизнь» и т. п. (Тайттирия-упанишада, I, 11).
Период сутр и более поздний период. Все грихьясутры исходят из того, что упанаяна была всеобщей и обязательной для каждого дваждырожденного. Они полностью излагают правила и всевозможные детали церемонии. Развитие ритуальной стороны санскары было завершено в период грихьясутр. Дхармасутры и смрити ничего не добавляют к собственно ритуалу, но продолжают и развивают то, что говорится в грихьясутрах о социальной стороне санскары. Они приводят различные мнения о возрасте, когда должно совершаться посвящение, подробно рассказывают о том, кто может принимать участие в посвящении, об обязанностях ученика и его поведении. В эти правила и установления был введен ряд изменений, о которых будет сказано ниже. Паддхати, написанные еще позже, в целом следуют ритуалу, принятому их ведийскими школами, но в то же время излагают многие местные обычаи, распространенные в то время.
Значение термина «упанаяна». С течением времени представление об упанаяне подвергалось многим изменениям. В «Атхарваведе» (XI, 5, 3) слово «упанаяна» упо¬треблялось в значении принятия ученика учителем. Здесь имеется в виду приобщение ученика учителем к священному знанию. В период брахман упанаяна означала то же самоё, что видно по описанию посвящения ученика в «Шатапатха-брахмане» (XI, 5, 4). Даже в период сутр просьба ученика об ученичестве и его прием учителем занимают центральное место в санскаре. Но позднее, когда возросло мистическое значение упанаяны, идея второго рождения посредством мантры «Гаятри» затемнила перво¬начальную идею посвящения для обучения. Ману говорит (II, 170): «При этом его (второе) рождение — от Веды, то, которое отмечено повязыванием пояса из травы мунджа; при этом его мать — «Савитри», отцом его считается учитель». Апарарка говорит в комментарии к слову «упанаяна» у Яджнавалкьи (I, 14): «Под упанаяной понимается установление связи между учеником и «Савитри», что совершается учителем». Еще позднее слово «упанаяна» употреблялось только в физическом смысле привода ученика старшими к учителю. Упанаяной назывался обряд, благодаря которому ребенок попадал к учителю (Вирамит-родая, I, с. 334). Один из авторитетов расширяет значе¬ние слова «упанаяна», считая, что обряд не только симво¬лизирует начало обучения: «Обряд, посредством которого человек приобщается к обетам гуру, к ведам, ограничениям, обрядам и близости к богу, называется упанаяной» (там же). В позднейшем развитии санскары ее значение как церемонии начала обучения вообще исчезло. Слово «упанаяна» стало'употребляться в значении ритуального действия, совершаемого незадолго до брака дваждырожденного. В этом значении она называлась «церемонией надевания на мальчика священного шнура». Какая ирония судьбы! Священный шнур как таковой не упоминается в грихьясутрах. Надевание священного шнура было позднейшей заменой церемонии надевания верхней одежды во время жертвоприношения (Гобхила, II, 10). Никто не предполагал, что эта незначительная декоративная замена станет важнее первоначальных элементов санскары. Но когда не обучение, а символ стал знаком второго рождения, священный шнур оказался самым главным.
Отправлено: 23.07.09 06:44. Заголовок: Ритуал посвящения в ..
Ритуал посвящения в индуизме
Приготовления. Перед тем как начиналась собственно церемония, сооружался навес, под которым должна была происходить санскара (Параскара, I, 4, 2). В день накануне церемонии совершались многие пуранические обряды. Умилостивляли бога-покровителя Ганешу и неко¬торых богинь — Шри, Лакшми, Сарасвати и др*. В ночь накануне церемонии мальчика намазывали желтым порошком и на его чуб надевали серебряное кольцо. После этого ему приказывали провести всю ночь в абсолютном молчании. Это был мистический обряд, который приготовлял мальчика ко второму рождению. Желтый порошок символизировал нахождение в утробе, а абсолютное молчание означало, что ребенок снова как бы стал бессловесным зародышем*.
Совместная еда. На следующее утро мать и ребенок вместе ели в последний раз. Это было довольно необычной процедурой в индийской санскаре. После упанаяны мать, как правило, не могла есть с ним. После прощания с матерью угощали нескольких мальчиков. Это было угощение, которое устраивалось для товарищей по играм перед уходом мальчика в дом учителя.
Омовение. После того как заканчивалось угощение, отец и мать отводили ребенка под навес, где на алтаре горел жертвенный огонь. Первой частью церемонии, как свидетельствуют тексты, было угощение брахманов — действие, всегда приносящее религиозную заслугу, а в этом случае символизирующее брахмаяджну* и брахмачарью, которыми должна была быть жизнь ученика после упанаяны. Потом мальчика стригли. Если чудакарана была уже совершена, то его просто брил цирюльник обычным образом. Но иногда, чтобы избежать лишних расходов, церемония стрижки откладывалась до этого времени и совершалась перед надеванием шнура, хотя это не было санкционировано текстами. Когда заканчивалось бритье, мальчик совершал омовение. Это было важным элементом в каждой церемонии. Омовение очищало и душу, и тело совершающего обряд.
Набедренная повязка. Когда омовение заканчивалось, мальчику давали набедренную повязку (каупина). Ребенок уже осознавал себя членом общества, и с этих пор он должен был особенно соблюдать общественные приличия и поддерживать свое достоинство. Потом мальчик подходил к учителю и объявлял о своем желании стать брахмачарином: «Я пришел сюда ради ученичества. Я хочу быть учеником» (Параскара, II, 2, 6). Принимая его просьбу, учитель дарил ему одежды, произнося стих: «Так же как Брихаспати надел одежду бессмертия на Индру, так я надеваю эту одежду на тебя ради долгой жизни, жизни до старости, силы и блеска» (Параскара, II, 2, 7). Индийские представления о приличии требовали, чтобы верхняя часть тела того, кто принимает участие в церемонии, была покрыта одеждой. Поэтому при упанаяне ученику дарили верхнюю одежду, так как с этого времени начиналась его религиозная жизнь. Из древней литературы мы знаем, что первоначально в этом случае в качестве верхней одежды дарили шкуру антилопы*. Мы знаем из «Гопатхабрахманы» (I, 2, 1—8), что шкура антилопы символизировала духовное и интеллектуальное превосходство. Ее надевали на ученика для того, чтобы она постоянно напоминала ему о том, что он должен приобрести совершенный характер и глубокую ученость. В то время, когда арии вели пастушескую жизнь, использование шкуры антилопы было необходимостью. Глубокая древность этого обычая придала ему святость. Но со временем это стало излишеством, требуемым религиозной традицией. Впрочем, шкуру использовали только как подстилку. Когда арии стали земледельцами и возникли прядение и ткачество, то ученику стали дарить одежды из хлопка. Согласно грихьясут-рам Апастамбы (II, 16) и Баудхаяны (II, 5, 11), эти одежды должны были быть сотканы в доме ученика непосредственно перед церемонией. Грихьясутры предписывают для различных варн одежду из различных материалов.
Одежда ученика-брахмана должна быть пеньковой, кшатрия — льняной, вайшьи — шерстяной (Гаутама, I, 17). Но по желанию, для всех разрешалась одежда из хлопка. Первоначально, по чисто религиозным причинам, дарили белые, нестираные одежды, несомненно символизирующие чистоту жизни (Ашвалаяна, I, 19, 10), но позднее практические соображения приобрели большее значение, чем религиозные правила, хотя окраска производилась также с символическим значением. Одежда брахмана должна была быть коричневатой, кшатрия — окрашенной мареной, вайшьи — желтой. Одежда окрашивалась, поскольку благодаря этому не так быстро изнашивалась. Различие цветов отражало различие варн. Но глубоко укоренившееся предпочтение белой одежды никогда не исчезало, и многие смрити настаи¬вают на том, что цвет одежды брахмачарина должен быть белым. В настоящее время вышеприведенные различия исчезли и всем дваждырожденным дарят одежду, окрашен¬ную в желтый цвет.
Пояс. Далее учитель повязывал вокруг талии мальчика пояс, произнося стих: «Вот пришла ко мне богиня-сестра, священная повязка, оставив дурные слова, очищая человека как очиститель, одеваясь силой вдоха и выдоха, мощью»* (Параскара, II, 2, 8). Или произносился другой стих: «Юноша, хорошо одетый, украшенный, пришел сюда. Он, родившись, становится славным. Мудрецы благочестивые, обращающие свои души к богам, превозносят его» (Параскара, II, 2, 10). Учитель мог повязывать пояс и молча. Пояс первоначально должен был поддерживать набедренную повязку, а позднее он стал служить религиозным символом. Он делался из тройного шнура, который символизировал то, что ученик был всегда окружен тремя ведами. Пояс считался дочерью веры (шраддхи)* и сестрой мудре¬цов, обладающим силой охранять его чистоту и целомудрие и удерживать его от зла (Атхарваведа, VI, 133, 4). Подобно верхней одежде, пояс также делался из различных материа¬лов для различных варн, и даже для одной варны допускался выбор в зависимости от ведийской школы. Пояс брахмана делался из травы мунджа, кшатрия — из тетивы, вайшьи — из шерсти*. Он должен был быть гладким и красивым. В настоящее время он используется лишь во время церемонии и сразу же после упанаяны его заменяют хлопчатым поясом.
Священный шнур. После повязывания пояса наступал наиболее важный, согласно позднейшим авторитетам, момент санскары — надевание на ученика священного шнура. Следует, правда, отметить, что это было неизвестно древним авторам, описывавшим ритуал. Ни одна из грихья-сутр не содержит предписания о ношении священного шнура*. Вероятно, священный шнур был заменой верхней одежды, которую дарили мальчикам*, хотя у позднейших авторитетов сохранилось и то, и другое — прототип (но не с жертвенной целью) и подражание. Само название священного шнура — яджнопавита (жертвенный шнур) содержит ключ к его первоначальной природе. Тексты предписывают брахману носить хлопчатый шнур, кшатрию — шерстяной, вайшье — льняной шнур но все могут использовать хлопчатый шнур (Вирамитродая, I, с. 145)*. Вероятно, причиной этого было удобство хлопчатого шнура. Священный шнур был различного цвета у раз¬личных варн. Брахманы носили белый, кшатрии — красный, а вайшьи — желтый. Считалось, что каждый цвет символизирует определенную варну*. Но различие потом исчезло, и в настоящее время все носят шнур желтого цвета. Священный шнур пряла девушка-брахманка и скручивал брахман. Священный шнур обладал символическим значением. Его длина составляла 96 раз от ширины четырех пальцев человека, что равняется его росту. Каждый из четырех пальцев означает одно из четырех состоянии души человека, которое проявляется время от времени: бодрствование, сон, сон без сновидений и состояние абсолютной отрешенности. Три нити шнура также символичны. Они представляют три качества (гуны) — добродетель, страсть, неведение, — из которых развилась Вселенная. Три нити шнура напоминали носителю, что он должен заплатить три долга: древним мудрецам-риши, предкам и богам. Три нити шнура связывались вместе узлом, который символизирует Брахму, Вишну и Шиву, и, кроме того, делались еще узлы на отдельных прядях шнура по числу правар рода*. Учитель, надевая на ученика священный шнур, повторял соответствующую мантру, прося о силе, долгой жизни и блеске для мальчика, в то время как мальчик смотрел на солнце. Брахмачарин мог носить только один священный шнур. Домохозяину давалась привилегия носить два — один за себя, другой за жену. Есть разные способы ношения священного шнура в разных случаях. У совершающего благо¬приятную церемонию священный шнур должен быть надет на левое плечо. При совершении какой-либо неблагоприятной церемонии священный шнур должен быть надет на правое плечо, а иногда священный шнур надевался вокруг шеи, как гирлянда (Вирамитродая, I, с. 423)*.
Аджина. Потом мальчику давали аджину, т. е. шкуру антилопы. Слово аджина обозначает обычно шкуру животного, например газели (Атхарваведа, V, 21, 7) или козы (V, 2, 1, 21). Об использовании шкур в качестве одежды в древности свидетельствует эпитет для ученика — «одетый в шкуры» (Шатапатха-брахмана, III, 9, 1, 2). Аскеты в позднем гимне «Ригведы» (X, 136, 2), по-видимому, одеты в шкуры. Аджина сначала использо¬валась в качестве верхней одежды, но позднее, когда она была заменена хлопчатой одеждой, использовалась как подстилка. В древности страна была покрыта лесами и не было недостатка в шкурах диких животных. Но когда леса были вырублены и дикие животные стали редкостью, то стали предписываться шерстяные накидки (Апастамба-дхармасутра, I, 3, 8). Древнюю традицию соблюдали, но шкура была заменена во время упанаяны священным шнуром. Для разных варн предписывались различные виды шкур. «Параскара-грихьясутра» говорит: «Верхней одеждой брахмана пусть будет шкура антилопы, раджаньи (кшатрия) — шкура пятнистого оленя, вайшьи — шкура козы или коровы, или если предписываемого вида одежды нет, то коровью шкуру могут носить все, поскольку ей принадлежит первое место среди всех видов одежд». Коровья шкура была легкодоступна, вот почему ее дозволялось выбирать всем. Согласно Вишну, изучающий веды ученик мог носить также тигровую шкуру, но это было редкостью. В древности шкура была практически полезна во время жизни в лесу. Поскольку ее обычно носили отшельники и аскеты, она стала считаться священной. Когда она приобрела связь с религиозной церемонией, то авторы текстов о дхарме наделили ее символикой. «Гопатха-брахмана» говорит, что красивая шкура символи¬зирует священное знание, интеллектуальное и духовное превосходство. Ученик, надевая ее, должен был помнить, что он должен достичь духовного и интеллектуального уровня риши.
Посох. Учитель давал ученику посох (Параскара, II, 2, 11), а тот принимал его, произнося стих: «Мой посох, который упал на землю на улице, его я поднимаю снова ради долгой жизни, священного знания и святости». Согласно некоторым авторитетам, ученик должен был принять посох, произнося тот же самый стих, который читали в начале длительного жертвоприношения. Последнее предписание основывалось на том, что ученичество рассматривалось как долгое жертвоприношение. «Манава-грихьясутра» (I, 22, 11) отмечает, что, собственно говоря, ученик — путешественник на долгом пути знания. Посох был символом путешественника, и, принимая его, ученик молился о том, чтобы благополучно достичь конца своего долгого и трудного путешествия*. Впрочем, один из авторов замечает, что посох был символом стража. Ученика вооружали посохом и поручали ему охрану священной веды. Согласно некоторым авторам, посох давали с целью защитить ученика не только от врагов, но также от демо¬нов и злых духов (Параскара, II, 6, 26). Апарарка в комментарии на «Яджнавалкья-смрити» (I, 29) замечает, что посох давал ученику уверенность в своих силах, когда он шел по лесу, собирая священное топливо, ухаживая за скотом своего гуру, и когда он шел в темноте. Вид посоха определялся варной ученика. Посох брахмана был из дерева палаша, кшатрия — из дерева удумбара, вайшьи — из дерева бильва (Ашвалаяна, I, 19, 13). Впрочем, предоставлялась возможность выбора, который основывался на местном обычае или доступности данного вида дерева в данной местности. Но поскольку вид дерева для посоха не имел большого значения, то можно было выбирать любые виды дерева (Параскара, II, 5, 28), хотя некоторые авторитеты ограничивают выбор только деревьями, пригодными для жертвоприношения* (Гаутама, I, 24). Длина посоха определялась также в соответствии с варновой принадлежностью ученика: «Посох брахмана — до его волос, кшатрия — до лба, вайшьи — до носа» (Ашвалаяна, I, 19, 10). Васиштха предписывает прямо противоположное, что показывает, что никакого реального значения, кроме различения варн, эти указания не имели. Прини¬мался во внимание также внешний вид посоха. Согласно Гаутаме, посох должен быть без надломов, без царапин, с корой. В некоторых случаях, даже в настоящее время, все эти относящиеся к посоху правила соблюдаются, но в большинстве случаев ученику дают очень невзрачный посох или какую-либо его замену. Причина этого в том, что в настоящее время посох не имеет практической пользы и ученик не должен уходить из дома и бродить один по лесу.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
ну конечно же что за вопрос 
- участник сейчас на форуме